в его сторону, тряхнул головой и выплюнул окровавленное тело. Спарксу пришлось отскочить; тело ударилось о землю, подскочило и рухнуло бесформенной кучей. Спаркс изготовился выстрелить вновь, но не успел.
Теперь чудовище уже не казалось неуклюжим. Оно подпрыгнуло, словно птица, и опустилось на землю, заставив ее вздрогнуть. Спаркс не заметил удара – кошмарное создание обрушилось на него своей тяжестью, сбив с ног и повалив на спину с вывернутыми руками. Винтовка отлетела в сторону. Чудовище быстро клюнуло головой, словно громадный цыпленок, подбирающий зерно, и впилось в Спаркса сверкающими зубами.
Хоппер издал пронзительный вопль и, испугавшись собственного голоса, зажал рот ладонями обеих рук.
Слишком поздно.
Оживший призрак из сновидения перекусил Спаркса пополам, уронил его в грязь и, заслышав безумный крик Хоппера, повернулся в его сторону. Пасть чудовища была набита кровавым месивом.
Господи! Надо бежать!
И Хоппер побежал.
У него не было времени продумать свои действия. Какой-то уголок его сознания отметил, что он бос и одет лишь в нижнее белье, но если бы он задержался, чтобы взять одежду, а тем более натянуть ее на себя, то чудовище захватило бы его в палатке, и Хоппер присоединился бы к компании Экинса и Спаркса в качестве лакомой закуски к позднему ужину.
Лужайка была невелика. Десяток шагов – и Хоппер оказался среди деревьев и продолжал мчаться вперед, не обращая внимания на камни и колючки и позабыв о змеях. Он понимал, что оставаться в лагере смертельно опасно. Все прочие обстоятельства казались ему второстепенными, и он надеялся преодолеть их по мере поступления.
Бегство от опасности – простейший инстинкт, который включается выбросом адреналина в кровь. Разум Хоппера, до сих пор не оправившийся от изумления, вызванного увиденным, фактически бездействовал. Где-то в его глубине по-прежнему мерцала надежда на то, что все происходящее – не более чем сновидение во сне, еще один ужасный ночной кошмар.
Напрасные надежды.
Хоппер споткнулся, раскинул руки, стремясь сохранить равновесие, и почувствовал, как ему в ладонь впилась зазубренная ветка. Выдернув ее, он увидел кровь и ощутил резкую боль, которая перечеркивала все надежды на то, что это происходит во сне.
Может быть, он сошел с ума? Или подцепил лихорадку, и утомленный, ослабленный болезнью мозг окончательно утратил связь с реальностью? Не лучше ли остановиться и подождать чудовище здесь, на этом самом месте?
В джунглях раздавался громкий треск, и этот звук был ответом на все вопросы. Чудовище гналось за ним, и Хоппер бросился вперед, гадая, видит ли преследователь в темноте или ориентируется по запаху.
Охваченный паникой, Хоппер мчался во весь опор. Какая-то часть его разума действовала четко и ясно, и он подумал, что он ошибался в своих снах. Зловещий мрачный хищник не рычал и не взревывал. Он шипел. Следом за Хоппером двигалась громадная неумолимая паровая машина.
Хоппер подумал о реке, протекавшей к северу от лагеря. Если бы только он выдержал направление и сумел промчаться в темноте милю или, самое большее, две, у него сохранялся шанс на спасение. Этот трюк частенько использовался в кинофильмах против собак-ищеек: вода смывала запах жертвы, помогая незадачливому беглецу на время оторваться от погони. Но если даже это не удастся, река могла бы оказаться достаточно глубокой, чтобы задержать преследователя или вынудить его отказаться от своих намерений.
Острая боль в легких и внезапный приступ головокружения, едва не сваливший Хоппера с ног, заставили его остановиться. Он привалился к стволу дерева, оставив на коре отпечаток ладони, и сложился пополам, пытаясь унять ноющую боль в боку. Его ступни были изранены и кровоточили. Хопперу казалось, что он стоит на куче бутылочных осколков.
Тишина.
Может быть, ему удалось улизнуть от чудовища, и он в безопасности? В это трудно было поверить, но, с другой стороны, такое огромное создание вряд ли могло двигаться, не производя шума.
Хопперу почудился мягкий толчок, какое-то волнение в воздухе над его головой, и в тот же миг из-за деревьев показались широко разинутые челюсти. Хоппер взвизгнул, метнулся в сторону, дважды перекатился по земле и вскочил на ноги. Его мозг заполнила мысль о жизни и смерти, и, не в силах выбрать нужное направление, он развернулся и помчался наугад в гущу леса.
За его спиной послышалось яростное шипение. Хищник жадно раздувал ноздри, чуя кровь и запах мягкой влажной плоти. Он не знал никаких обычаев, кроме закона пожирания, не ведал иных побуждений, кроме голода.
Лес поглотил Хоппера живьем.
Глава 2
Его звали Римо, и ему казалось, что всякого человека весом более трехсот фунтов, носящего велосипедные шорты, которые облегают бедра так тесно, что кажутся нарисованными и подчеркивают каждую ямочку, бугорок и складку нелепых телес, следует отдавать под суд.
Американская парочка, маячившая перед глазами Римо, являла изрядный тому пример. Одинаковые золотые колечки подсказывали Римо, что перед ним супружеская чета, а нежно сцепленные пальцы говорили о том, что эти двое либо только что поженились, либо находятся под романтическим воздействием прогулки по экзотическому городу. До сих пор они таращились на витрины и останавливались у придорожных прилавков, предлагавших всякую всячину – от одежды ручной выделки, камешков и изделий народного промысла до чучел кобр, застывших в угрожающей позе.
По мнению Римо, их совокупный вес составлял около шестисот пятидесяти фунтов, сосредоточенных в основном пониже талии. Одинаковые очки в роговой оправе, завитые волосы и кричаще яркое туристское облачение делали их похожими на персонажей мультфильма, и уличные торговцы не могли удержаться от смеха, когда нелепая парочка проходила мимо. Разумеется, хихикать в лицо возможным покупателям было бы глупо, но если они уже прошли, терять было нечего.
Римо не знал имен толстяков и окрестил их Фредом и Фридой Фрамп. Они попались ему по чистой случайности, но то, что Римо увязался за ними, случайностью не было. Ему нужно было замаскироваться, и, сколь бы ненадежным ни казалось такое прикрытие, Римо прекратил бродить по городу сам по себе. Одинокий круглоглазый в азиатском городе привлекал взгляды, а трое и больше были туристической группой.
Римо не заговаривал с Фрампами и не собирался этого делать. Он не нуждался в обществе. Ему нужно было лишь некоторое время продержаться у них на хвосте, чтобы выяснить, не следят ли за ним, и при этом не попадаться на глаза окружающим. Чем меньше дородные спутники Римо знали о его планах, тем лучше. Пускай эти двое привлекают внимание, а он будет незаметно держаться в тени.
Малайзия превратилась в туристический центр совсем недавно, и произошло это как бы само собой. До сих пор Малайзии было трудно тягаться с соседями. Таиланд, к примеру, мог похвалиться многочисленными соблазнами – от примет древней цивилизации в лице монахов в желтых одеяниях и бесстрастных золотых Будд до разнузданных сексуальных игрищ, сдобренных изрядным привкусом наркотиков. Гонконг и Макао затмевали Малайзию на международном финансовом рынке, а Тайвань манил туристов дешевыми сувенирами. Бали славился изысканными танцами, а Бруней обладал самыми крупными в Юго-Восточной Азии запасами нефти и газа. Филиппины и Индонезия предлагали фешенебельные морские курорты, доступные только толстосумам.
По сравнению с преуспевающими соседями Малайзия включилась в гонку за
