приятель.
Робертс жестом приказал Римо и Чиуну повернуться лицом к стене огромного камина.
– Положите руки на стену и расставьте ноги, – скомандовал Робертс.
Римо и Чиун подчинились приказу и позволили себя обыскать.
– Хорошо, – сказал Робертс, – теперь заверните правые руки за спину.
Но несмотря на то что все семь охранников держали оружие наготове, несмотря на то, что они следили за задержанными со всей возможной для человека бдительностью, маленький азиат вдруг исчез. Вот он только что стоял, лишенный прочной опоры и с завернутой за спину рукой, – и вдруг в следующую секунду исчез, прямо-таки растворился в воздухе.
Повернувшись к своим коллегам, Робертс случайно взглянул вверх.
– Черт побери! – тут же воскликнул он.
Он единственный мог видеть старика, но толку от этого не было никакого. Задевая краем своей робы находящийся на семиметровой высоте потолок, Чиун стремительно несся по воздуху. Он должен был приземлиться как раз за спиной специалистов по охране, чье внимание было сосредоточено на том месте, где он находился мгновение назад, но не на том, где находился сейчас.
Потом что-то ударило Робертса по шее, и он провалился в черноту.
В тот же миг Чиун легко опустился на ноги и обрушился на беззащитные спины своих врагов.
Удары были с виду слабыми – мастер как будто нежно прикасался к своим противникам, однако они один за другим теряли сознание. Именно теряли сознание, а не умирали – прикосновения Чиуна не были смертельными. Ну разве что у кого-то из охранников в голове оказалась бы стальная пластина: тогда от сотрясения она прорезала бы ему мозги, словно циркулярная пила.
Аккуратно уложив агента Робертса, Римо наблюдал, как по всей комнате вооруженные люди перезрелыми плодами падают на пол. То здесь, то там смутно мелькала фигура, одетая в синий шелк.
– Все спят, – объявил Чиун, снова втягивая руки в рукава своей одежды.
В этот момент по зданию вновь разнесся пронзительный крик.
– Не все, – сказал Римо.
Чиун кивнул.
– Когда маленькая голова управляет большой, неприятности не заставят себя ждать.
– И неприятности – это мы...
Стремясь отыскать источник звука, Римо двинулся вперед и вскоре оказался у дверей хозяйской спальни.
Напоминая о зимней вьюге, из-под них вылетал белый пух.
Стараясь не шуметь, Римо первым вошел в комнату. В первый момент он даже не заметил маленькую женщину, лежавшую на разодранном матрасе под мускулистым телом обнаженного мужчины. Но вскоре он разглядел по обе стороны от массивных ягодиц Ладлоу Бэкьюлэма подошвы кроссовок фирмы «Рибок». Женщина отчаянно отбивалась от нападавшего и не без успеха – на белой окантовке ботинок виднелись розовые пятна.
– Сенатор! – позвал Римо.
К нему повернулась сидевшая на мощной шее старческая голова. Ладлоу Бэкьюлэм улыбался. На его трех зубах и языке виднелась кровь. Сенатор прижимал к кровати руки маленькой женщины, ее разорванная одежда клочьями свисала во все стороны.
– Убирайтесь! – рявкнул Бэкьюлэм. – Я еще не кончил.
– Нет, кончили.
– Я сказал, чтобы меня не беспокоили! – прорычал сенатор. – Робертс! Эткинс! – позвал он. – Поднимайте свои задницы и быстро сюда!
– Вы не получите помощи от своих наемников, – сказал ему Римо. – Они все выведены из строя.
– Не двигайся! – сказал Ладлоу Бэкьюлэм, погрозив пальцем служанке. – Чтоб ни один мускул не пошевелился! – Затем он отпустил ее и повернулся на кровати, чтобы самому заняться незваными гостями.
Бедра сенатора испещряли отметины от рубчатых подошв.
– О, – смеясь, заметил Римо, – маленькая леди немного станцевала на вашем дураке.
Бэкьюлэма эта шутка не развеселила. Воспользовавшись моментом, полуголая служанка соскочила с кровати и исчезла за дверью.
– Я вас убью за это, – сказал сенатор, спрыгивая на пол. – Я могу гнуть рельсы голыми руками. Я могу пробивать кулаком стены.
– Должно быть, это очень приятно, – мягко заметил Римо.
– Я оторву тебе голову и зашвырну туда, где не светит солнце.
– Рад был бы с вами повозиться, Лад, но я думаю, вам будет приятнее поиграть с человеком вашего возраста.
Римо оглянулся по сторонам, но мастера Синанджу нигде не было видно.
– Я бы предпочел поиграть с тобой, – заявил Бэкьюлэм.
И он швырнул в лицо Римо то, что осталось от матраца. Прежде чем чистильщик успел увернуться, сенатор всем телом навалился с другой стороны матраца и прижал Римо к стене. Не в состоянии сдвинуться с места, тот под толстым слоем облепившей все его тело материи начал постепенно задыхаться.
– Теперь я тебя достал, – сказал Лад, плечом налегая на свою жертву. Свободной рукой сенатор принялся обрывать матрац там, где просматривались контуры неподвижного тела Римо. Сквозь проделанную в обивке дыру он выбрасывал на пол большие клочья растительного пуха.
Скоро их сменят большие клочья того, что пока еще называется Римо.
– Агу, маленький, ты где? – ворковал сенатор.
18
Приняв близко к сердцу предупреждение Римо насчет возможности потери ценного источника информации и насчет недовольства Императора Смита в случае повторения футбольного инцидента, Чиун был полон решимости сохранить свою добычу живой. Он вспоминал древнюю корейскую пословицу: «Дождевого червя легче поймать на рыбную палочку, чем на кусок желчного пузыря».
В поисках рыбной палочки Верховный мастер Синанджу направил свои стопы на кухню, которой смело мог бы гордиться какой-нибудь небольшой, но шикарный ресторан. Все здесь было сделано из нержавеющей стали: раковины, кухонные плиты, столы. Вдоль стены рядами стояли холодильники.
Открыв двери всех холодильников, Чиун отступил назад и принялся рассматривать их содержимое.
– Если бы я был человеком-животным, – вслух спросил он сам себя, – что бы успокоило мою дикую грудь?
В раздумье он погладил свою чахлую бороду.
В его распоряжении было большое количество мяса – как приготовленного, так и сырого. Практически нетронутый холодный ростбиф. Кусок индейки. Молочный поросенок. Горы залежалых бифштексов и отбивных.
Чиун приподнял крышку керамической супницы.
Утка!
Вытащив из застывшего соуса нежную ножку утки, Чиун изящно откусил от
