двенадцать лет назад, когда он вырезал у Ласы аппендицит, и пока младший брат находился под наркозом, стерилизовал его, дабы пресечь продолжение рода Нильсонов-убийц.
Как старший, Гуннар был хранителем традиции, и он решил, что продолжать традицию не стоило. За исключением этого контракта. Ради добра людям.
Гуннар Нильсон сел в «ровер», уже не боясь уснуть за рулем, и, преодолев крутой трехмильный спуск, подъехал к маленькому поселку на берегу реки, где было все необходимое для жизни, включая телефон в доме у одного из британских офицеров.
Предполагалось, что к этому времени уже придет ответ. От этого зависело, становится ли Гуннар миллионером и врачом-миссионером или останется ученым лекарем без гроша в кармане, пытающимся лечить аборигенов, которые, в общем-то еще не готовы принять иное лечение, кроме традиционного, составной частью которого являются маска, танец и песня.
Лейтенант Пепперидж Барнз был дома и искренне обрадовался встрече с доктором Нильсоном. Он частенько беспокоился о добром безобидном джентльмене, жившем в горах среди этих грубых безумцев, и все собирался как-нибудь проведать его.
Нет, никакого сообщения для доктора Нильсона не было. Что-нибудь важное? Просто весточка от брата, уехавшего отдохнуть? Ну, разумеется, пользуйтесь телефоном сколько угодно. Лейтенант Барнз собирался прогуляться до своего офиса, взглянуть, не натворили ли что-нибудь за ночь недоразвитые обитатели этой отсталой страны. Может быть, после того как доктор Нильсон позвонит и отдохнет, он зайдет в офис к лейтенанту Барнзу, и они сыграют партию в шахматы?
После ухода Барнза Гуннар Нильсон долго сидел, глядя на телефон, надеясь, что он зазвонит. Он и не представлял, что у Ласы могут возникнуть трудности. В конце концов он же был Нильсоном, имевшим нильсоновские инстинкты. Гуннар объяснил ему, как это делается, а Нильсоны действовали без промаха. И все-таки он уже должен был позвонить.
Гуннар ждал и ждал, но по прошествии часа стал тщательно набирать номер в Швейцарии, который сообщил ему Ласа.
Он просидел еще час рядом с телефоном, разглядывая свою ладонь, с удовольствием думая о том, что именно эта старая и загорелая рука по доброй воле сложила оружие, передававшееся в семье Нильсонов по наследству шестьсот лет, из поколения в поколение, от отца к сыну, через века.
Больше никаких убийств. Только это, последнее, – и все.
Он почувствовал, как под его рукой завибрировал, телефон, и снял трубку.
– Ваш номер в Швейцарии, – возвестил женский голос.
– Благодарю вас, – ответил он.
– Говорите, – сказала она.
– Алло, – раздался мужской голос.
– Я бы хотел узнать насчет денег, причитающихся мистеру Нильсону за выполнение одной работы, – сказал Гуннар.
– С кем я говорю? – после некоторой паузы поинтересовался мужской голос.
– Я – доктор Гуннар Нильсон. Я брат Ласы Нильсона.
– А, да-да. К сожалению, должен вам сообщить, доктор Нильсон, что деньги по этому контракту не выплачены.
Рука Нильсона сжала трубку.
– Почему?
– Потому что условие контракта не было выполнено.
– Понятно, – медленно произнес Нильсон. – А от Ласы ничего не слышно?
– И вновь должен вас огорчить, доктор. С вашим братом я не беседовал, однако слышал о нем. Мне неприятно вам об этом сообщать, но вашего брата нет в живых.
Нильсон моргнул и, поймав себя на этом, широко раскрыл глаза.
– Понятно, – медленно повторил он. – Вам известны какие-нибудь подробности?
– Да. Ноя не могу обсуждать их по телефону.
– Разумеется. Я понимаю, – сказал Нильсон. Он откашлялся, прочищая горло. – Я позвоню вам через несколько дней Но сейчас я хочу вас кое о чем попросить. – Он откашлялся.
– О чем же?
– Закройте контракт. Я беру его на себя.
– Вы твердо решили?
– Закрывайте контракт, – сказал Нильсон и, не прощаясь, положил трубку.
Его морщинистая загорелая рука лежала на телефоне. Он снова взял трубку. Гладкая и прохладная на ощупь, она напоминала рукоятку револьвера.
Он продолжал сидеть, представляя, как держит в руке теплый револьвер, думая о детях, которые могли бы быть у Ласы, которые заставили бы расплатиться мир, погубивший их отца. Но у Ласы не было детей. Гуннар позаботился об этом.
И что же оставалось теперь?
Сжав телефонную трубку, он медленно поднял ее в вытянутой руке, нацелившись микрофоном куда-то в стену. Указательным пальцем он нажал на воображаемый курок. В какое-то мгновение он вдруг почувствовал, что ему хочется моргнуть, но подавил это желание. Как легко возвращаются старые привычки! Кашлянув, он нажал пальцем в середину трубки. И улыбнулся этому звуку.
Ласа будет отмщен и без детей.
Глава четырнадцатая
– Да, именно, – сказал Римо. – Мы ее потеряли.
Он услышал, как Смит на другом конце провода закашлялся.
– Надеюсь, у вас что-нибудь неизлечимое, – сказал Римо.
– Не беспокоитесь, – ответил Смит. – У вас есть какие-нибудь соображения, где найти девушку?
– Кажется, да, – сказал Римо. – Существует нечто под названием «Мэггот», очевидно являющееся певцом. Она его искала. Думаю, что ее можно будет найти где-нибудь там.
– Необходимо сохранить ей жизнь.
– Разумеется, – ответил Римо.
– Возникли новые осложнения.
– Помимо старых?
– Вы уже столкнулись с Ласой Нильсоном?
– Да.
– Значит, контракт уже стал международным.
– Не имеет значения, – ответил Римо.
– Может, и имеет, – возразил Смит. – Семейство Нильсонов весьма необычное.
– В каком смысле?
– Они занимаются этим делом уже шестьсот лет.
– Под «этим делом» подразумевается убийство?
– У них репутация людей, никогда не совершавших ошибок.
– Тот «жмурик», что лежит у меня в шкафу, подпортил им репутацию, – сказал Римо.
– Вот это-то меня и беспокоит, – ответил Смит. – Не верится, что на этом все
