желтому попугаю. Служитель едва заметно кивнул в ответ.
— Конечно, папаша, — сказал он Чиуну. — Валяйте, играйте дальше.
— Следи за мной, Римо, — сказал Чиун. — Я сделаю это с закрытыми глазами. — И он крепко зажмурился. — Ты следишь, Римо?
— Да, папочка.
— Ты меня видишь?
— Да. Это у тебя глаза закрыты, а не у меня.
— Хорошо. Смотри внимательно.
Чиун перегнулся через барьер. Глаза его по-прежнему были закрыты. Он подбросил монетку с ногтя большого пальца правой руки. Монетка взлетела высоко, почти к полотняному потолку палатки, бешено вращаясь, описала дугу, перевернулась еще раз и плашмя приземлилась в самом центре красного кружка.
Чиун все еще не открывал глаза.
— Я не смотрю, не смотрю. Я выиграл?
Римо глазами показал на монетку. Служитель носком ботинка чуть-чуть сдвинул ее так, что монетка оказалась наполовину на белом.
— Нет, ты проиграл, — солгал Римо.
Потрясенный Чиун открыл глаза.
— Ты лжешь! — воскликнул он и посмотрел на монетку, лежавшую наполовину на красном, наполовину на белом. — Ты обманул меня.
— Более того, — продолжал лгать Римо, — теперь тебе придется вернуть все призы.
— Никогда. Никогда я не расстанусь со своими золотыми рыбками.
— Все, кроме золотых рыбок, — уступил Римо и вернул служителю все, что было в руках у него и у Джоулин. Служитель со счастливым видом расставил призы на полках. Аквариум с золотыми рыбками остался у Римо.
— Ты обманул меня, — повторил Чиун. Голос его был на удивление спокоен. — Скажи мне правду: ты ведь обманул меня?
— Да.
— Зачем?
— Затем, что нам не нужно все это барахло.
— Согласен. Очень может статься, что руки тебе понадобятся свободными.
Глаза Чиуна сузились, он, казалось, к чему-то принюхивался.
— В чем дело? — удивился Римо.
— Ни в чем, — ответил Чиун. — Пока. Не урони рыбок.
Когда Фердинанд Де Шеф Хант увидел молодого белого с руками, полными призов, и старика-азиата, бросающего монетки, он сразу понял: это они. Те, кого он искал. Странное ощущение возникло у него — словно в горле застрял комок, который никак не удавалось ни проглотить, ни выплюнуть. Это было новое чувство — интересно, испытывали ли такое многие поколения рода Де Шефов, когда выходили на дело?
Пока те играли, Хант остановился у соседнего аттракциона. Он заплатил двадцать пять центов и получил три бейсбольных мяча. Ими надо было сбить шесть бутылок, стоявших на бочке Хант отвернулся и не глядя кинул первый мяч. Служитель улыбнулся, но мяч попал в бутылку, стоявшую посередине, и повалил все бутылки на бок. Потом мяч прокатился по кругу и сбил их на пол.
Служитель перестал улыбаться, когда Хант проделал то же самое со вторым мячом. Потом Хант глянул через плечо и увидел, что двое его подопечных и девушка в розовом сари уходят прочь. Он кинул третий мяч служителю.
— Ваши призы, — сказал тот.
— Оставьте их себе, — отказался Хант и легким прогулочным шагом пошел вслед за троицей.
Он отпустил их от себя ярдов на двадцать. Они были заняты разговором, и он знал, что они еще не почувствовали за собой слежку.
Чиуна, действительно, в этот момент больше всего интересовало содержание разговора.
— Я покатался всего четыре раза, — заявил он. — А ты обещал пять.
— Ты сказал, что если я разрешу тебе покататься на лодке, ты не станешь больше ни о чем просить.
— Не помню, чтобы я это говорил, — возразил Чиун. — А я всегда помню, что говорю. С какой стати я должен быть доволен четырьмя разами, если ты обещал пять? Можешь придумать какую-нибудь причину, по которой я мог бы это сказать?
— Сдаюсь. — Римо пришлось уступить.
— Вот и хорошо, — обрадовался Чиун. — Вон на чем я хочу покататься. Он протянул руку вперед, в сторону аттракциона, который назывался «Летающая корзина» Потом наклонился к Джоулин:
— Ты можешь покататься со мной. Римо заплатит.
— Все, что пожелаете, — устало отмахнулся Римо, и все трое Чиун впереди — пошли по узкому проходу среди лавчонок и аттракционов по направлению к «Летающей корзине».
Это была огромная карусель вроде «чертова колеса», где на стальных тросах болтались пластмассовые кабинки, формой напоминающие корзины.
Когда все трое завернули за угол, Хант потерял их из виду и ускорил шаги.
И тут на плечо ему легла чья-то рука. Он резко обернулся и увидел очень красную и очень злобную рожу. Рядом стояли еще три такие же косные и такие же злобные рожи.
— Вот он, ребята, — сказал Элтон Сноуи. — Вот он, похититель. Где моя дочь?!
В Элтоне Сноуи Хант признал того человека, который сидел за рулем черного автомобиля, преследовавшего его всю дорогу от Миссии Небесного Блаженства.
Он пожал плечами:
— Не знаю, о чем вы. Вы, вероятно, ошиблись.
— Не пытайся запудрить мне мозги, сынок, — прорычал Сноуи и крепко схватил Ханта за локоть.
Трое других тут же обступили его и быстро оттащили через узкий проход между двумя палатками на поросшую травой лужайку, где было на удивление пусто и тихо, хотя шумная площадь находилась всего в нескольких ярдах.
— Послушайте, сэр, я ничего не знаю о вашей дочери, — повторил Хант. Он не хотел тратить слишком много времени на выяснение отношений — нельзя было упускать своих подопечных.
— Что скажете, ребята, может, обработаем его немного, чтобы развязать ему язык?
Все четверо навалились на Ханта и опрокинули его на землю.
Двое держали его за ноги, двое — за руки, весом своих тел вжимая их в мягкий дерн.
— Сейчас этот сукин сын заговорит, — сказал Сноуи.
Хант шарил пальцами левой руки по земле и наткнулся на трехгранный металлический колышек, за который был зацеплен трос брезентового навеса.
Кончиками пальцев он выдернул колышек из земли и зажал в кулаке. А тем временем лицо его ощущало периодически повторяющиеся пощечины.
— Говори, ублюдок? Вор, мразь? Что ты делал в этой Блаженной Миссии?
