Поскольку именно этого Римо не собирался делать ни в коем случае, им пришлось ждать, пока закончится последний телесериал. Потом Чиун встал с пола, расправил красное кимоно и сказал:
— Если мы будем сидеть здесь и ждать, мы никогда не доберемся до Синанджу.
«Кезар» напоминал сумасшедший дом. Для стадиона таких размеров толпа была относительно небольшая — около пятнадцати тысяч человек. Последователи Небесного Блаженства сидели ближе к помосту — на трибунах и на складных стульях, расставленных прямо на поле. Эту публику легко было опознать по розовым одеяниям и по фанатичному блеску в глазах. Но они составляли только половину зрителей. Другую половину составляли любопытствующие зеваки, разного рода хулиганы, рокеры и прочие крутые парни, и они разбрелись по всему стадиону, задирали зрителей, затевали драки между собой и медленно, но верно уничтожали стадионное оборудование.
И над всем этим шумом возносился нестройный хор голосов небольшой вокальной группы — шести мужчин и одной девушки, которые с энтузиазмом исполняли старинные церковные песнопения, заменив в них слова «Иисус» и «Господь» словами «Владыка» и «Всеблагой Владыка».
По меньшей мере один человек был в полном восторге. Шрила Гулта Махеш Дор сидел в своем штабе вместе с представителем телевизионной компании и время от времени, прищелкивая от удовольствия пальцами, повторял:
— Лихо. Лихо. Вот так оно и должно быть. Лихо.
— Билли Грэму до этого далеко, — сказал серьезный молодой телевизионщик, глядя, как по внутренней трансляции экран, мерцающий призрачно-зеленым светом, показывает то, что происходит на поле.
— Не трогай Билли Грэма, — одернул его Шрила. — Он здорово работает. Он просто великолепен.
Дор посмотрел на часы.
— Скоро начнутся выступления. На них отведено сорок пять минут. Потом мы врубаем прямую трансляцию, и ее начало должно совпасть с выступлением одного из этих ниггеров — баптистских священников, который представит меня, а потом я выхожу на сцену и исполняю свой номер.
— Да, же так, — подтвердил телевизионщик. — Точно по плану.
— Великолепно, — удовлетворенно произнес Дор. — Ну, теперь можешь идти. Иди и последи, чтобы твои операторы не забыли снять крышки с объективов камер или как там у вас это называется.
Римо оставил Чиуна и Джоулин на поле стадиона. Им легко удалось проникнуть в самый центр происходящего благодаря красному кимоно Чиуна и розовому сари Джоулин. В это время как раз выступал первый оратор — баптистский священник рассказывал аудитории, как он отринул лживое христианство ради того, чтобы служить высшему началу, воплощенному во Всеблагом Владыке. Надо было обладать очень острым зрением, чтобы различить — когда священник вздымал руки над головой — что запястья его покрыты едва заметными шрамами.
— Этого человека держали в кандалах, — заметил Чиун.
— Он был в Патне, — произнесла Джоулин, как бы вне связи с замечанием Чиуна.
— Твой владыка очень злой человек, — прокомментировал Чиун.
Джоулин посмотрела на Чиуна и нежно улыбнулась.
— Он больше не мой владыка. У меня новый владыка.
Девушка схватила Чиуна за руку и нежно сжала, но он резко отдернул ее.
А тем временем Римо свернул куда-то не туда и оказался в той части стадиона, где он вовсе не рассчитывал оказаться. Он с трудом пробирался по длинным коридорам, которые почему-то все оказывались перекрытыми либо заканчивались тупиками. Но все стадионы похожи друг на друга, и всегда найдутся обходные пути и проходные комнаты, благодаря которым можно миновать все препятствия.
В одной из комнат Римо задержался, чтобы предотвратить попытку изнасилования. А поскольку времени у него было мало, ему пришлось предотвратить ее самым простейшим способом — просто выведя из строя орудие нападения.
Потом он снова долго шел по коридорам, заглядывал в разные комнаты и наконец очутился в коридоре, который вел к выходу на поле.
Здесь он завернул за угол и увидел дверь с табличкой «Вход строго воспрещен», перед ней, скрестив руки на груди, стояли два громадных человека в розовых одеяниях.
Римо направился к ним.
— Привет, — окликнул он часовых. — Хорошая погодка сегодня, не правда ли?
Они не ответили.
— Как дела, ребята? — продолжал Римо. — Хорошо ли ловится рыбка- бананка?
Стражи молчали, не удостаивая его даже взглядом.
— Ладно, ребята, отойдите в сторонку. — Терпение Римо подошло к концу. — Мне надо побеседовать с вами.
За спиной у Римо раздался резкий оклик:
— Сначала со мной.
Римо повернулся и увидел молодого парня, с которым уже встречался накануне в парке аттракционов.
— А, это ты, — как старого знакомого приветствовал его Римо. — Тарелки принес?
— Они мне не понадобятся, — сказал Фердинанд Де Шеф Хант и приблизился еще на несколько шагов. Теперь его от Римо отделяло не больше пятнадцати футов.
За дверью Шрила Гупта Махеш Дор еще раз посмотрел на часы, потом на монитор и увидел, как зажегся сигнал, показывавший, что трансляция началась.
Пора идти. Время расписано по минутам — ни в коем случае нельзя выбиваться из графика.
Он просунул голову сквозь дверь в соседнюю комнату, где сидели Уинтроп Долтон, В. Родефер Харроу Третий и Клетис Лэрриби.
— Все готово? — спросил Дор.
— Да, Всеблагой Владыка, — ответил Долтон.
Лэрриби кивнул.
— О'кей. Я пошел. Ваш выход через десять минут.
Дор вернулся к себе в комнату, закрыл дверь и через другую дверь прошел по служебному пандусу в небольшую ложу прямо напротив помоста.
Хант, не спуская глаз с Римо, вынул из кармана два маленьких камешка.
— Тарелки. Теперь камни, — произнес Римо. — Когда ты дорастешь до пирожков?
Хант в ответ только улыбнулся. Он аккуратно положил один камень на ладонь, другой сжал кончиками пальцев. Все именно так, как учил его дедушка. Старик говорил Фердинанду о животных, но теперь Хант понял, что он имел в виду людей.
— Некоторые животные отличаются от других, — говорил дед. — Одни сильнее. Одни быстрее. Иногда — хитрее.
— И как можно с ними справиться? — спросил внук.
