— Буду чтить, честное слово! Я постараюсь стать старостой класса.
— Хорошо. Если тебе понадобится содействие, чтобы повлиять на избирателей, можешь обратиться ко мне.
Порка прекратилась.
Высокий спросил тщедушного напарника:
— Ты закончил?
— Готово, — ответил тщедушный, все еще не спуская Элвина с колен.
— Хорошо. Итак: кто велел тебе прикончить Уорнера Пелла?
— Мисс Кауфперсон. Это было ее задание. Она меня заставила. Иначе я бы не стал.
— Ладно, — молвил высокий. — Если окажется, что ты водишь нас за нос, Элвин, то мы примемся за тебя снова. Тебе понятно?
— Да, сэр, понятно. Вы приметесь за меня вдвоем. Понятно, сэр.
— Хорошо.
Элвина снова подняли на руки и положили обратно на койку. Он почувствовал, как ему надавили за ухом, — и тут же погрузился в сон. Утром он взглянул на брусья решетки, и ему показалось, что к ним никто не прикасался. Значит, это был всего лишь дурной сон? Но потом он пригляделся к брусьям и по зазубринам на краях понял, что их все же выломили, а потом поставили на место.
У Элвина мигом пропал аппетит.
Римо молча шагал прочь от исправительного заведения плечом к плечу с Чиуном, задумчиво пиная носком ботинка пустую банку.
— Кое-чего я все-таки не понимаю, папочка.
— Кое-чего? Если бы ты попросил меня догадаться, о чем речь, то я ответил бы: «Всего». Что же показалось тебе таким необычным?
— Сегодня днем я не мог ударить ребенка, даже когда он целился в меня из револьвера. У меня не поднималась рука. Ты утверждал, что это нормально, и нес какую-то ересь насчет того, что на детей надо воздействовать только любовью.
— Да. И что же?
— А вечером ты сам излупил Элвина в камере за милую душу. Почему ты можешь сделать то, чего не могу сделать я?
— Тебе действительно невдомек, почему Мастеру под силу то, что неподвластно тебе? О, как же честолюбивы твои притязания!
— Оставь свои лекции, Чиун. Почему?
— Для того, чтобы ударить ребенка, взрослый должен быть уверен, что он действительно взрослый.
— Ты хочешь сказать, что я ребенок? Я? В моем возрасте?
— С точки зрения Синанджу, ты еще молод.
— Я — ребенок?.. — не унимался Римо. — Я? Ты это хочешь сказать?
— Я уже сказал все, что хотел сказать. И не стану продолжать объяснения без конца, иначе это превратится в брюзжание. А я не брюзга.
Глава 9
Из коридора донеслось чье-то посвистывание. Полное отсутствие слуха у свистящего вкупе с эффектом Допплера сделали мелодию неузнаваемой.
Свистун остановился. Теперь он находился непосредственно за дверью, поэтому появилась возможность догадаться, что в фальшивом исполнении звучала мелодия песни «Я — Женщина».
Звякнул ключ в замке, дверь открылась, и Сашур Кауфперсон вошла в свою квартиру.
Свист прервался примерно в тот момент, когда хозяйка квартиры воздела руки к небесам, увидев посередине своей гостиной Римо и Чиуна. Она помедлила и не стала закрывать за собой дверь.
— Вы? Что вам нужно?
— Просто поговорить. Закрой дверь, — сказал Римо.
Сашур взглянула на него. Римо кивнул, и она закрыла дверь.
— Начнем с Элвина Девара, — сказал Римо. — Зачем ты заставила его убить Уорена Пелла?
— Кто тебе это наговорил?
— Элвин Девар. Я ответил на твой вопрос. Теперь пришла твоя очередь отвечать. Зачем ты велела мальчишке убить Пелла?
Сашур взглянула на часы, потом вошла в гостиную и опустилась на бархатный диван с хромированными подлокотниками.
— Видимо, мне придется все рассказать.
— Я бы рекомендовал поступить именно так, — молвил Римо.
Чиун не обращал внимания на их разговор. Он увлеченно изучал стены, сплошь увешанные картинами, представлявшими собой, по его разумению, напрасную трату холста и красок. Обнаружив на противоположной стене коллекцию золотых монет в рамке, он направился к ней.
— Прямо не знаю... — начала Сашур. — У Пелла возникли неприятности. Он оказывал на детей неблагоприятное влияние. Их поведение становилось, так сказать, антисоциальным.
— Продолжай, — подбодрил ее Римо.
— В общем, я донесла на Пелла школьной администрации, а он принялся меня запугивать, и тогда я...
— Брось, — отмахнулся Римо. — Эта версия не пройдет. Я знаю, что вы с Пеллом были замешаны в операции с детьми-убийцами. Знаю, что дело пахло огромными деньжищами. Так что не вешай мне на уши лапшу насчет школьной администрации. Выкладывай правду!
— Ладно, — вздохнула Сашур. — Мы с Пеллом были любовниками. Поэтому я и развелась с мужем. Пелл вовлек меня в эту историю с детьми. Потом, когда мужа убили, я побежала к Пеллу, и он сказал, что дело плохо, но ему, дескать, не о чем беспокоиться: он сдаст меня полиции как убийцу мужа! У кого мог быть более серьезный мотив для убийства? Завещание-то было составлено на меня! Мне грозила перспектива кончить жизнь на электрическом стуле.
— Абсурд, — бросил Римо.
— Вовсе не абсурд, если знать, что за человек был мой муженек и с какими гангстерами он имел дело там, в Детройте. Я запаниковала и велела Элвину пристрелить Пелла.
— Кто руководил вашими операциями?
— Разумеется, Пелл.
— Каким образом он узнавал, где скрывается жертва?
Сашур пожала плечами.
— Не знаю. Он сам всем этим занимался. Он давал мне имена, а я сообщала их детям... Слушай, — встрепенулась она, — все это в прошлом. Пелл мертв. Возможно, я поступила плохо, но одно доброе дело я все-таки сделала, расправившись с ним. Оставь меня в покое! Ты ничего не добьешься, выдав меня властям.
Римо покачал головой, заметив, как Сашур снова взглянула на часы с таким широченным кожаным ремешком, который естественнее смотрелся бы на ручище у портового грузчика.
— Ты ничего не приобретешь, выдав меня полиции, — проговорила Сашур. — Зато я готова тебе щедро заплатить. Ты получишь столько, сколько пожелаешь.
Чиун отвернулся от стены и улыбнулся Римо.
— Как это характерно для западного мышления — считать, что за деньги
