более тесной. Он попытался вдохнуть, но воздух не поступал в стиснутые деревянным корсетом легкие, он не мог даже вскрикнуть – и уже не знал, окружает ли его темнота предательской ниши или мрак помутившегося перед смертью сознания...
Невозможно было двинуть ни рукой, ни ногой, оскаленный в беззвучном крике рот не закрывался – на нижнюю челюсть давила балка из сухого дерева.
Сейчас он умрет. Он доверился этим двоим – и заплатит за это, задохнувшись в темной норе в стене дома, из которого он, как ему казалось, еще долгие годы мог править этой страной.
И сам он подписал себе приговор, позвонив по этому чертову телефону, словно воплотившему все, против чего он некогда поклялся бороться всю свою жизнь беззаконие, тайную войну, игру на слабости и пороках ближних. Само существование этой банды под названием КЮРЕ говорило лишь об одном – демократия не работала. И теперь Всемогущий карает его за то, что он обратился к методам, которые – и ведь внутренний голос подсказывал ему – противны человеческим и Божьим законам.
Мелькнула мысль – наверное, нечто подобное чувствовали матросы подводных лодок, задыхавшиеся на большой глубине. Странно, но он не ощущал ни страха, ни сожаления... и сквозь невыносимую боль, терзавшую распластанное по стене тело, пробивалась странная мысль: это не конец. Там не бывает так больно.
И вдруг – снова свет, и он стоит, пошатываясь и ловя ртом воздух, в большой, хорошо освещенной комнате. Он узнал ее. Это был Овальный кабинет. Позади него раздался легкий щелчок – и дверь потайного хода снова стала деревянной панелью стены.
– Бог мой, – произнес президент сдавленным голосом.
– Да, – подтвердил Чиун.
– Значит, в Белом доме есть целая сеть потайных туннелей...
– Нет. – Чиун покачал головой. – В любом из известных мне дворцов их намного, намного больше. Но ни один трон в мире не просуществовал бы без них и дня. Впервые это поняли еще владыки Египта.
Именно тогда, как вспоминал позже сам глава государства, он начал осознавать то, о чем многочисленные наследники всевозможных царствующих династий догадались за много столетий до него. Каждый из них – объект охоты, и чем больше сосредоточенная в его руках власть, тем чаще будут совершаться попытки отнять ее. Вместе с жизнью. Еще египетские фараоны поняли, что большие деньги купят любого, а самые большие могут стать ценой головы правителя. И потому, дабы уберечь голову помазанника, всякий раз по завершении строительства дворца очередного владыки слетала с плеч голова главного архитектора – придуманные им секреты царского обиталища он уносил с собой вглубь могилы.
Замки августейших особ средневековой Европы имели больше потайных ниш, выходов и лазеек, чем самый современный стадион. Прервав Чиуна, президент осведомился, не желает ли он поделиться информацией о тайнах Белого дома с ЦРУ. Однако великий Мистер Синанджу наотрез отказался.
– Дом Синанджу прошел долгий путь. Тот, что лежит перед ним, еще более долог. Мы возвели стены государства задолго до того, как в вашей стране забрезжил первый луч разума. И когда вам суждено будет пасть, подобно династии Минь или империи римлян, мы пребудем – но наши тайны останутся тайнами. Ибо немощь, сохраненная в тайне, по-прежнему остается немощью – но поделившись ею с другими, легко найти способ преодолеть ее.
– Мне, по-видимому, предстоит узнать еще очень многое... Скажу честно: отнюдь не в моем вкусе полагаться на людей вроде вас, но выбор у меня, как видно, сейчас весьма ограничен, или вы, или смерть.
– Всецело соболезную вашему горю, – церемонно раскланялся Чиун.
После чего уже нормальным тоном объяснил, что проблема действительно весьма и весьма серьезная. Существует соглашение между ним и императором Смитом, нарушив которое он обречет несчастных малюток в деревне Синанджу на голодную смерть. Однако если президент – который славой своей далеко превзошел, без сомнения, императора Смита – предложит Чиуну в знак признания его заслуг сумму чуть большую... конечно, Чиун просто не сможет отказаться. Для родной деревни он готов на все. В завершение Мастер Синанджу пожаловался, что устал пахать на неблагодарных негодяев и желает перейти на службу к славнейшему из императоров, чья мудрость известна и почитаема во всем мире.
– Благодарю вас, – кивнул в ответ президент, – но, состоя на службе у императора Смита, вы ведь служите также и мне – и всему народу Америки.
О, неужели великий президент доверяет Смиту? Неужели не догадывается, о чем думает этот Смит по ночам, когда в голове последнего нищего просыпаются мечту править миром? А вот если Смит вдруг умрет – то есть должен будет умереть – то Чиун станет свободным от всех обязательств и с радостью подпишет с президентом новый контракт. Но весь вопрос в том, доверяет ли президент Смиту? Его, Чиуна прямой долг – предупредить президента, что в голове у Смита уже созрел план захвата власти в его стране. Может ли после этого президент доверять этому человеку?
– Безусловно, – кивнул головой президент.
Ну, в таком случае, – если президент желает доверить свою жизнь любому честолюбивому проходимцу-северянину, который терпеть не может выходцев с Юга, считает их недоумками и вообще больше всего на свете мечтает обладать женой президента, – тогда ему, Мастеру Синанджу, остается лишь предпринять те шаги, которые только и возможны в столь противоестественной ситуации.
– Никогда раньше не замечал, чтобы Смит определял недоумков по региональному признаку, – заметил президент.
– С ним никогда и не случалось такого, – заверил Римо.
– Итак, я желаю знать, что вы все же собираетесь делать. Я имею в виду – как вы намерены спасать мою жизнь, которая, насколько я мог уяснить, по неизвестной мне причине находится в весьма серьезной опасности. Иными словами, каковы ваши методы, джентльмены?
– Простите, сэр, но Дом Синанджу обычно не намеревается, как вы выразились, спасать жизни. А просто спасает их. И не делится своими методами с правителями первой встречной страны, которой только-только исполнилось две сотни лет отроду. Таковы традиции Синанджу. Все остальное не имеет значения.
– Он не ведает, что говорит, о благословеннейший из императоров Америки, – встрял в диалог скрипучий голос Чиуна. – Но наша помощь будет еще более ценной, если мы постараемся освободить вас от бремени ненужного знания. Знаете ли вы законы, по которым происходит движение? Нет, вы не знаете этих законов. Потому вам трудно будет понять и наши методы. Позвольте лишь заверить вас в нашей способности в любых условиях сохранить вашу драгоценную жизнь.
На том и порешили, но президент за этот вечер постарел на добрый десяток лет. Ему впервые пришлось столкнуться с еще одним неприятным свойством реальности – от его имени могут совершаться такие действия, которые сам бы он никогда и ни за что не одобрил.
Оказавшись на улице, Чиун в свойственной ему манере похвалил понятливость Римо – оказывается, он еще способен кое-чему научиться. В особенности была отмечена появившаяся у Римо способность понимать собеседника без помощи слов.
– Например? – осведомился Римо.
– Например, когда ты пообещал спасти ему жизнь. Мы ведь не можем говорить наверняка, разумеется – обещать спасение не во власти смертных. Только смерть подвластна человеческой воле, но...
– Я собираюсь именно спасти президента, папочка.
– Это меня больше всего и печалит, – удрученно закивал головой Чиун. – А я думал, ты действительно становишься мудрым.
После чего объяснил Римо, что давать императору гарантии полной безопасности – старый и хорошо проверенный обычай, ибо в случае неудачи тот, кому это обещание было
