Наиболее логичным представлялось использовать для этой цели телефон, но, зная работников ЦРУ и их идиотские методы, можно допустить, что они передали своим тайным агентам секретную информацию, например, с помощью самолета, начертившего в небе буквы.
Все-таки вероятнее всего – телефон. Стоит попробовать.
Все службы, имеющие отношение к телефону, контора, телефонная станция и тому подобное, то есть вся бестолковая Национальная телефонная связь Бакьи сконцентрировалась в одноэтажном здании из вулканического туфа, расположенном в дальнем конце главной улицы города. Обязанности директора, администратора, координатора и оператора также соединялись в одном лице, и единственной работой этого лица было обслуживание коммутатора.
Когда Руби вошла в аппаратную, телефонистка сладко спала: с тремя телефонными линиями у нее было немного работы, однако Руби не замедлила тут же пожалеть ее, сказав, что уж она-то знает, как тяжело приходится телефонистке и как мало ценит правительство ее старания превратить Бакью в одну из ведущих стран мира по уровню сервиса телефонного обслуживания.
Только несколько часов назад ее дружок хвалился, как быстро сумел соединиться с ним шеф из Штатов, но, к сожалению, он потерял номер телефона начальника, нельзя ли узнать, откуда звонили? Руби и в голову не пришло это спрашивать, не понимай она, насколько компетентна телефонистка, она так и сказала своему дружку: «миссис» – Руби бросила взгляд на табличку с фамилией – «миссис Колон» знает о телефоне все, каждому жителю Бакьи понятно, что только благодаря миссис Колон развивается и идет вперед страна... Так какой номер? А имя шефа? Не будет ли она так любезна соединить ее побыстрее с этим замечательным доктором Смитом, чтобы Руби могла передать просьбу своего парня, потому что если миссис Колон этого не сделает, этого не сделает больше никто.
Когда миссис Колон соединила Руби с доктором Смитом и девушка услышала его голос, она на мгновение встревожилась – а что, если телефонистка станет ее подслушивать? Но опасения были напрасны – миссис Колон тут же вновь погрузилась в здоровый сон.
– Вы доктор Смит?
– Да.
– На вас работают два человека. Они попали в беду.
– На меня? Два человека? Вы о чем?
– Не валяйте дурака. У нас мало времени.
Смит на секунду замолчал, а потом спросил:
– Это очень серьезно?
– Не знаю. Лично вам не стоит об этом беспокоиться. Их освобождение я беру на себя.
– Кто вы такая?
– У нас с вами один дядюшка. Здоровяк, ходит в полосатых штанах. «Дядя Сэм».
– А как с аппаратом? – спросил Смит. – Это важнее всего.
– Даже освобождения ваших людей? – съехидничала Руби.
– Это задание, – холодно сказал Смит. – А задание – превыше всего.
Не успел Смит повесить трубку, как в верхнем ящике стола зазвонил красный телефон экстренной связи.
– Слушаю, господин президент.
– Что там, черт побери, творится? Этот псих Корасон снова разорвал с нами дипломатические отношения. Что слышно от ваших людей?
– Их схватили, сэр, – ответил Смит.
– О Боже!
– Мне советовали не волноваться.
– Кто мог посоветовать такую чушь?! – рявкнул президент.
– Руби Джексон Гонзалес.
– А кто такая эта Руби Джексон Гонзалес, черт ее побери?
– Думаю, она работает на вас, господин президент, – невозмутимо произнес Смит.
Президент помолчал. Он вспомнил, как шеф ЦРУ говорил ему об «акции» на Бакье. Женщина. Чернокожий. И еще один – говорит по-испански. Так, значит, все эти люди – один агент? Нет, надо накрутить хвост шефу ЦРУ.
– Она говорила что-нибудь еще? – спросил президент.
– Да в общем ничего. Так, личный выпад, – ответил Смит.
– Какой?
– Это не относится к делу, сэр, – попытался уклониться от ответа Смит.
– Позвольте уж мне самому судить об этом, – сухо произнес президент. – Так что же?
– Что лучше удавиться, чем работать на меня, – ответил Смит.
Римо очнулся и застонал: полуденное солнце пекло так, что невыносимо стучало в висках. Тело затекло и одеревенело, его словно связали узлом. Римо не сразу понял, где находится. Он лежал в чем-то вроде клетки, а вокруг жужжали людские голоса, Римо слегка приоткрыл глаза. Со всех сторон на него пялились жители столицы, быстро и невнятно лопоча на испанском: «Мира! Мира!» Так они созывали своих друзей. Смотри! Смотри! Мира! Мира!
Его заточили в клетку и выставили на посмешище в центре Сьюдад Нативидадо. Но где же Чиун?
Римо раскрыл глаза пошире. Сделать это было весьма непросто – казалось, веки слиплись. Рядом стояла еще одна клетка, в ней-то и находился Чиун. Старик лежал на боку, лицом к Римо, глаза его были открыты.
– Чиун, ну как ты? – задыхаясь, вымолвил Римо.
– Говори по-корейски, – предупредил Чиун.
– Вижу, им удалось нас схватить, – продолжал Римо на плохом корейском.
– Ты очень догадлив.
Если Чиун способен ехидничать, значит, не так уж он плох.
– Чем это они нас свалили? – поинтересовался Римо.
– Да все тем же аппаратом.
– Мне кажется, они в нас не попали, – сказал Римо.
– Может, и не попали. Говорят, лучи плохо справляются с пьяными, а больше всего достается людям с хорошо развитой нервной системой и четко работающими органами чувств. А так как у нас они работают как часы, то хватило и рассеянного излучения.
Какой-то мальчишка, шмыгнув мимо часового, ткнул в Римо палкой. Римо попытался перехватить палку, но мальчишка ловко выдернул ее из его рук. Римо сжал кулак, но былой силы в руке не почувствовал. К нему вернулось сознание, но не сила – даже на уровне мужчины со средним физическим развитием.
Мальчишка начал было опять орудовать палкой, но на этот раз схлопотал от часового оплеуху и, плача, убежал.
Римо посмотрел в другую сторону, нет ли где клетки с Руби. Но других клеток не было.
– А где Руби? – спросил он у Чиуна.
Почти рядом кто-то тихо произнес:
– Руби здесь, придурок.
Римо поднял голову и увидел местную женщину – голова в косичках, на теле – балахон. Только по неповторимой улыбке он догадался, что перед ним Руби Гонзалес.
Римо с интересом оглядел ее одеяние.
– Вот это, я понимаю, класс. Теперь, надеюсь, разговора о моих белых
