Полицейские, не заметившие, откуда он взялся, удивленно глядели на него.
– Долгий был денек? – с усмешкой сказал он.
– Уж это точно, – отозвался полицейский, сидящий за рулем.
– Ну так отдохните чуток, – произнес Римо.
Его руки стремительно метнулись вперед и коснулись впадины между шеей и ключицей полицейских. Они открыли рты, как будто пытаясь закричать, потеряли сознание и уронили головы.
Римо лениво направился по каменной дорожке к дому, снаружи выглядевшему очень опрятно.
Стоящий на крыльце и одетый в полную униформу Фредди при его появлении выпрямился и принял надменный вид.
– Вы кто? – требовательно спросил он.
– Я из «Еврейского журнала», хочу взять интервью, – объяснил Римо.
– Мы не даем интервью жидовской прессе! – рявкнул Фредди и ткнул Римо дубинкой в живот.
Темноглазый человек не пошевелился, но удар Фредди почему-то не достиг цели.
– Не делайте так больше, – попросил Римо. – Это не очень любезно.
– Когда придут новые времена, с такими, как ты, любезничать не станут, – заявил Фредди. – Так что привыкай.
Он отвел дубинку назад и на этот раз ударил Римо со всего размаху. Хотя Римо опять не шелохнулся, каким-то образом дубинка не попала в живот, а скользнула по боку.
– Я же сказал, прекратите, – сказал Римо. – Меня послали для переговоров, так что ведите себя хорошо.
– Я тебе покажу переговоры! – зарычал Фредди и поднял дубинку, чтобы разбить голову Римо.
– Ну вот, – вздохнул Римо. – Вот что я получаю, когда пытаюсь быть паинькой.
Дубинка обрушилась на его голову. Внезапно Фредди осознал, что ее вырвали у него из рук. Что-то развернуло его вокруг, и он ощутил конец дубинки возле своего левого уха. Затем он увидел, как кулак скользнул к другому ее концу. Первый же удар вогнал дубинку в ухо Фредди. Другое, еще работавшее ухо, уловило звук двух следующих ударов, а потом Фредди уже не слышал ничего, потому что дубинка, пройдя сквозь голову, вышла с другой стороны.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – произнес Фредди, упав на колени.
Концы дубинки, торчащие из его ушей, напоминали руль велосипеда.
– Что вы сказали? – переспросил Римо.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – повторил Фредди.
– Грр-ыы-мм! – ответил Римо.
Он постучался и услышал за дверью шаги.
– Кто там?
– Герр Оберлейтенант-штурмбаннфюрер-гауляйтеррайхсфельдмаршал О'Брайен, – представился Римо.
– Кто-кто?
– Не повторять же сначала. Откройте!
– Где Фредди?
– Фредди – это часовой?
– Да. Где он?
Римо посмотрел на стоящего на коленях Фредди, из ушей которого торчала длинная тонкая дубинка.
– Он сейчас занят.
– Я хочу взглянуть на ваше удостоверение личности, – настаивал голос.
– Мое удостоверение – это Фредди, – сказал Римо.
– Перестаньте говорить глупости и подсуньте удостоверение под дверь.
– Не пролезет, – засомневался Римо.
– Пролезет.
– Ну ладно, – сдался Римо.
Внутри пятеро нацистов глядели на дверь. Снаружи донеслись какие-то скребущие звуки, и что-то розовое показалось из-под двери. Потом появились еще четыре предмета, оказавшиеся пальцами, затем кисть руки и, наконец, край коричневой рубашки.
– О Боже, ведь это Фредди! – прошептал Эрнест Шайсскопф.
Все бросились к двери. Рука Фредди, словно побывавшая под паровым катком, пролезала в комнату сквозь зазор между дверью и порогом. Фредди был теперь не толще собственной фотографии, наклеенной на картон. Уже показались белокурые волосы, уже затрещал череп, сплющиваясь, чтобы пройти в щель, когда внезапно дверь дрогнула, заскрипела и слетела с петель.
На пороге стоял Римо. То немногое, что осталось от Фредди, лежало у его ног. Пятеро нацистов не могли оторвать глаз от дубинки, ставшей неотъемлемой частью его черепа.
– Привет, – поздоровался Римо, – я же говорил, что не пролезет.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – произнес Шайсскопф.
– И Фредди то же самое говорил, – ответил Римо.
– Кто вы такой? – пролепетал один из нацистов.
– Что вам надо? – воскликнул другой.
– Что вы сделали с Фредди? – раздался третий голос.
– Минутку, – сказал Римо. – Мы так ничего не добьемся, если будут говорить все разом. Сначала скажу я. Ты, – указал он на Шайсскопфа, – немедленно прекрати блевать и послушай меня.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – отозвался Шайсскопф, орошая комнату остатками жареной рыбы с картошкой.
– Прекрати, я кому говорю, – повторил Римо.
Шайсскопф сделал глубокий вдох и попытался остановить рвоту. Он вытер лицо рукавом форменной рубашки.
– Я как-нибудь могу убедить вас отменить завтрашний марш? – спросил Римо. – Меня прислали для переговоров.
– Нет, – заявил Шайсскопф. – Никогда!
– Не торопись, – сказал Римо. – Фредди я уже убедил.
– Никогда! – взвизгнул опять Шайсскопф. – Мы маршируем во имя свободы и во имя прав белого человека. Мы маршируем, чтобы сказать «нет» смешению рас...
– Тогда прощай, – сказал Римо.
Он схватил Фредди за дубинку и втащил его в комнату. Два нациста бросились на него, размахивая полицейскими дубинками. Римо ударил их телом Фредди, и они грудой повалились на пол.
Двое других кинулись на Римо, держа наперевес бейсбольные биты, залитые свинцом. Он закружился между ними, все время подаваясь вперед и назад, направо и налево. Когда оба были уверены, что он находится в пределах досягаемости, на него обрушилось два страшных удара. Римо наклонился, мгновенно выйдя из зоны контакта, и услышал звук слившихся воедино ударов. Его противники поразили друг друга. Следом, как эхо после выстрела, донесся знакомый успокаивающий звук ломающихся и раскалывающихся черепов.
Римо кивнул и отошел в сторону. Тела его противников тяжело рухнули на пол.
Оберштурмбаннфюрер Эрнест Шайсскопф забился в угол и выставил перед
