первостепенной важности. За прошедшие годы изменилось большинство присутствовавших там абонентов, многие сменили должности и род занятий. Опасность книги состояла в самом факте ее существования; умный человек, наткнись он на такой список, невольно задумается, кому понадобилось его составлять, а это может привести к заключению о том, что в Америке существует суперсекретное агентство, которое работает вне рамок закона.
Это означало разоблачение КЮРЕ, а, будучи рассекреченным, оно прекращало свое существование.
– Вы уверены, что книга пропала? – спросил Смит. – А может, вы уничтожили ее много лет назад?
– Я уверена, сэр. В те времена я не слишком доверяла компьютерам. Я думала, что они могут ошибиться и стереть все записи, поэтому, когда я увидела у вас на столе старую телефонную книгу, мне захотелось сделать вам приятное: я взяла книгу и положила в ящик своего стола, там, на самом дне ящика, она и пролежала семнадцать лет.
– Как вы узнали, что она украдена? – спросил Смит.
– Я... – она запнулась. – По-моему я знаю, кто ее взял, мистер Смит.
– Вот как?
– Мой сын.
Смит с трудом заставил себя говорить спокойно.
– Почему вы так думаете?
– Это была моя вина, доктор Смит, – женщина всхлипнула. – Он хороший мальчик, правда. Просто, он всегда попадает в беду.
– Пожалуйста, рассказывайте мне только о самих фактах, – спокойно сказал Смит. – Это очень важно. Как зовут вашего сына?
– Кинен, по мужу. Но это была моя ошибка. Я сказала ему.
– Что сказали?
Голос миссис Микулка прозвучал в трубке почти истерически.
– Прошлой ночью Кинен пришел домой. Мы так давно его не видели. Он много путешествовал, а потом у него было какое-то дело, связанное с воровством, и он некоторое время пробыл в тюрьме. Понимаете, то была не тюрьма строгого режима...
У Смита уже начал складываться мысленный портрет отпрыска миссис Микулка: одинокий, не слишком приятный субъект, который повсюду искал только легкого пути. Фигляр, воришка, подделыватель чеков, этакий юный, но многообещающий преступник.
Смиту захотелось высечь самого себя за то, что он принял на работу миссис Микулка, не проверив самым тщательным образом всех членов ее семьи. Прошлое самой миссис Микулка было безупречным, за ней никогда не водилось никаких грехов.
– Вы говорили с сыном обо мне? – спросил Смит.
– Это же была обычная болтовня, доктор Смит, – взмолилась женщина. – Кинен был дома, и на этот раз он даже не попросил денет. Я приготовила ему его любимый обед, а потом мы сидели и разговаривали, только мы вдвоем с Киненом, как в былые дни, до того, как он ушел из дома. Это была обычная болтовня.
– Обычная болтовня о чем? – спросил Смит.
Он услышал, что женщина плачет.
– Мне так стыдно. Я никогда раньше о вас ни словечка не проронила...
– Пожалуйста, миссис Микулка, продолжайте, – сказал Смит.
– Я просто случайно упомянула, что вы кажетесь страшно занятым для человека, которому особо нечего делать. Я хотела сказать...
– Я понимаю. Что дальше?
– Только то, что вы всегда находитесь в Фолкрофте с рассвета до полночи, а приходят к вам только двое – молодой человек с широкими запястьями и старый китаец. Кинен сказал, что выглядит так, будто вы что-то укрываете, а я, ну, я и упомянула тогда про старую телефонную книгу, понятия не имею, почему вдруг мне она вспомнилась, и те имена в ней, которые выглядят совершенно бессмысленными, вроде ЭЛИОДДЕ. Я только одно из них и помню. А Кинен спросил, у меня ли еще та книга, и я сначала ответила, что нет, ведь все это было так давно, но вспомнила, что книга, скорее всего, еще лежит у меня в столе.
– Понятно, – сказал Смит.
Он чувствовал, как краска покидает его лицо.
– Кинен попросил принести ему эту книгу, – продолжала миссис Микулка.
– И вы принесли?
– Нет, конечно! – возмущенно откликнулась она. – Теперь я вспомнила: я сказала, что собираюсь утром ее сжечь. Тем более, что вам, похоже, она не понадобилась ни разу за все семнадцать лет. Я не знаю, на что вы тратите свое время, мистер Смит, но не сомневаюсь: это ваше личное дело. И ни мне, ни Кинену нечего совать в него нос.
– Да уж, – рассеянно отозвался Смит.
– Но когда я проснулась сегодня утром, Кинен уже ушел, прихватив все свои вещи. А ведь он собирался побыть у нас до следующей недели. У него и билет был на это время. А потом, когда я пришла в контору, там все было перевернуто вверх дном...
– Минутку, миссис Микулка. Куда у него был билет?
– До Пуэрто-Рико. Видите ли, у Кинена были деньги. Я не стала его спрашивать, как он их достал.
– Сан-Хуан? Так назывался город, куда он отправлялся? Не знаете ли вы точно, где он остановится?
В трубке долго молчали. Потом женщина все-таки ответила:
– Он сказал, что останавливается в другом городе. С таким забавным названием. Он сказал, что у него там приятель, с которым они вместе сидели в тюрьме. Кристал Бал, вот как называется тот город.
– Кристобаль? Сан-Кристобаль?
– Да, по-моему так.
– А как зовут приятеля?
– Ну, тут я знаю точно, – ответила она. – Сомон.
– Э... сомон?
– Да, только Кинен произносит это «сомоан», – миссис Микулка помолчала, а потом разом выпалила вопрос:
– Вы хотите, чтобы я немедленно уволилась, мистер Смит? Или мне сначала закончить те дела, что я уже начала вести?
Но Смит мысленно был уже в сотнях миль от нее, он разрабатывал предстоящую операцию в горной деревушке Сан-Кристобаль в центральном районе Пуэрто-Рико.
– Доктор Смит? – повторила секретарша.
– Прошу прощения, – откликнулся он.
– Мое увольнение. Я понимаю, что оно необходимо, и если я способствовала преступлению, то хочу понести за то соответствующее наказание, – сказала она бесстрастно. – Мне только хотелось бы, чтобы вы знали: это произошло невольно.
– Не увольняйтесь, – ответил Смит. – Сейчас даже не смейте об этом думать. А мы с вами обсудим еще этот вопрос, только в другое время, миссис Микулка.
Он повесил трубку и глянул на Берри Швайда, который сидел в другом конце комнаты и пытался загореть сквозь плотно закрытое окно.
– Харолд, тебе нужна какая-то помощь? – спросил Швайд.
– Нет. Я хочу использовать компьютер, чтобы отследить один авиабилет.
