Они двигались сквозь заросли кустарников по узкой тропинке, на которой едва-едва поместился бы автомобиль Перривезера.
– А что ты скажешь о любопытном состоянии этой краснокрылой мушки? – не оборачиваясь спросил Чиун у бежавшего следом за ним Римо.
– Какое такое любопытное состояние? Муха-то сдохла, – удивился Римо.
– Вот это и есть любопытное, – пояснил Чиун.
– Ну, допустим, если тебе так хочется, папочка, – согласился Римо, который представления не имел, о чем толкует Чиун.
– Тихо, – велел вдруг Чиун. – Ты это слышишь?
Римо прислушался, но ничего не услышал. Он вопросительно глянул на Чиуна, но старого корейца уже не было на тропинке. Римо поднял глаза и увидел, как Чиун с легкостью белки лезет вверх по стволу высокого дерева. На вершине Мастер Синанджу замер на мгновение, потом тихо соскользнул вниз. Едва он коснулся земли, Римо услышал, наконец, звук. То был мотор автомобиля.
Чиун кинулся в заросли кустарника, Римо за ним.
– Ты видел его? – спросил Римо.
– Он там, – Чиун неопределенно махнул рукой в том направлении, куда они бежали. – Грунтовая дорога, должно быть, где-то в джунглях заворачивает и соединяется с другой дорогой там, впереди. Мы можем его догнать.
– Папочка? – окликнул Римо.
– Что, болтливое создание?
– Побежали.
Дорога извивалась по склону небольшого холма и выходила на высохшую пыльную прогалину в зарослях.
Римо и Чиун стояли как раз на этой прогалине, когда из-за поворота дороги показался джип Перривезера. Завизжали тормоза и машина резко встала.
Даже под палящим африканским солнцем Перривезер выглядев весьма свежо и величественно. Безукоризненная, волосок к волоску, прическа. Сшитый на заказ тропический костюм цвета хаки. Но и с расстояния в двадцать футов Римо видел, что ногти сего образцового джентльмена грязны.
– Мистер Перривезер, полагаю, – начал Римо.
– Господа доктор Римо и доктор Чиун. Как приятно снова встретиться с вами, – откликнулся Перривезер.
Римо сделал было шаг по направлению к джипу, но приостановился когда Перривезер поднял что-то, зажатое в руке. Это был маленький прозрачный куб. Внутри него Римо разглядел черную точку. Точка двигалась. И у нее были красные крылья.
– Вы это разыскиваете? – поинтересовался Перривезер.
– Попал в точку, приятель, – подтвердил Римо. – У вас одна такая?
– Как вы выражаетесь, в самую точку, приятель. Единственная, – ответил Перривезер.
– Тогда я хочу ее иметь, – заявил Римо.
– Хорошо. Вот она. Вы получите ее. Берите.
Он подбросил куб высоко в воздух, направив его в сторону Римо. Пока Римо и Чиун, задрав головы вверх, следили за падающим сверкающим кубиком, Перривезер резко кинул машину вперед.
– И еще очень много! – вопил он. – Очень много! – Перривезер разразился диким хохотом.
– Я поймал его, папочка, – сообщил Римо, когда куб, падая, оказался рядом с ним.
Римо протянул руку и осторожно взял странный предмет. Но он был сделан не из стекла или пластика. Едва коснувшись кубика, Римо почувствовал, как треснул у него в ладонях прозрачный сахар, и тут же его ошеломило еще одно ощущение. Жалящий укол в мякоть правой ладони.
Он раскрыл ладонь и глянул на нее. Волдырь на ладони рос на глазах.
– Чиун, меня укусили, – у Римо перехватило дыхание.
Чиун ничего не ответил. Он попятился от Римо, глаза его наполнились выражением сочувствия и печали.
Перривезер остановил свой джип в пятидесяти футах от них, на другой стороне прогалины, а теперь он, стоя на сидении, смотрел на Римо и Чиуна и смеялся.
– Разве жизнь не чудесна, когда развлекаешься? – крикнул он.
Римо попробовал ответить, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Потом его скрутил первый спазм.
Ему и раньше приходилось испытывать боль. Бывало и так, что он чувствовал, как умирает. Но еще никогда раньше ему не приходилось испытывать жуткую муку полной, немыслимой утери контроля над своим телом.
Когда начались первые приступы, он бессознательно схватился за свой живот, его кишки переворачивались внутри, точно стремительно неслись с горы на роликовых санках. Дыхание стало отрывистым и поверхностным, воздух со скрежещущим хрипом вырывался из легких.
Мускульные судороги достигли ног. Бедра сводило, ноги дрожали. Потом дошло до рук, напрягаясь и выпячиваясь корчились мышцы, мучительный спазм сковал спину. Римо беспомощно смотрел на Чиуна. Но старый кореец не сделал ни одного движения ему навстречу, он стоял неподвижно, точно статуя, пристально глядя Римо прямо в глаза.
– Чиун, – хотелось вымолвить Римо. – Папочка, помоги мне.
Он даже открыл рот, но не смог произнести ни слова. Вместо этого из его глотки вырывались звуки, которое мог бы издавать дикий зверь, низкий рык поднимался из глубин его горла, точно какое-то постороннее враждебное существо. Этот звук напугал Римо. Он не принадлежал ему, да все его тело больше ему не принадлежало. Это было чужое тело. Тело убийцы.
Глядя на старого корейца, Римо вдруг стал исходить слюной. Изящная фигурка старика стояла перед ним во всем своем фарфоровом совершенстве, она казалась порождением фантазии, игрушкой, и в то же время причиной необъяснимой ярости, которую излучало каждой своей клеточкой новое, такое незнакомое тело Римо.
На мгновение Чиун, Мастер Синанджу, учитель и друг, перестал существовать для него. Его заменило слабое маленькое существо, маячившее перед отуманенным взором Римо.
Римо опустился на четвереньки и пополз по прогалине. Где-то позади все еще гудел в тяжелом влажном воздухе джунглей смех Перривезера.
Римо пытался говорить. Он с трудом заставил губы принять правильное положение, потом выдохнул из легких воздух.
– Уйди, – удалось ему выдавить из себя.
Он тяжело махнул рукой. Следующий звук, который вырвался из его горла, был уже ревом.
– Нет, – просто ответил Чиун, перекрывая этот рев, – Я не стану убегать от тебя. Ты сам должен отвернуться от меня и от того создания, что вселилось в тебя.
Римо постепенно приближался, сражаясь с самим собой за каждый дюйм, но не в состоянии остановиться. На губах его пузырилась пена. Глаза горели красным огнем.
Эти глаза снова встретились со взглядом Чиуна, теперь расстояние между ними было невелико, почти в пределах досягаемости.
– Ты Мастер Синанджу, – сказал Чиун. – Попытайся своим разумом бороться с тем, что вселилось в тебя. Твой разум должен знать, что ты властитель своего тела. Борись!
