свободу и теперь расхаживают по улицам, скандируя: «Да здравствует Америка!» А памятник Дзержинскому на площади перед штаб-квартирой КГБ стоит обезглавленный. И весь город расписан из аэрозольного баллончика непереводимым контрреволюционным лозунгом. Говорят, эту надпись видели даже на самом Большом Кремлевском дворце.
– Лозунг? – переспросил Стеранко, понимавший по-английски. – Что там написано?
– Одно слово, товарищ маршал: RЕМО. Вероятнее всего, анаграмма, означающая что-то вроде «Разрушим Москву в одночасье».
Маршал Иосиф Стеранко ушам своим не верил. Чушь какая-то.
– Это все детские игрушки. Дайте сводку боев! Сколько убитых с обеих сторон?
– В первом инциденте на Красной площади погибли семь человек. Все наши. Сведениями о потерях противника мы пока не располагаем.
– Не располагаем! – рявкнул Стеранко. – Москва подвергается осквернению, и ее никто не защищает! Вы это хотите сказать?
– Эти рейнджеры подобны призракам, – нудил шеф КГБ. – Они наносят удар и испаряются. Когда мы посылаем на место событий своих людей, там уже никого нет.
– Сколько случаев обнаружения противника достоверно подтверждено?
– Где-то между тридцатью и ...
– Мне не нужны ваши прикидки! Я спрашиваю об установленных фактах! – взревел старик.
– Товарищ маршал, пока был замечен только один боевик – тот, который приземлился на Красной площади и уложил семерых бойцов милиции.
– Один против семерых? – ахнул Стеранко. – Как ему это удалось? Чем он вооружен?
Шеф КГБ замялся.
– Тут, должно быть, ошибка, – промямлил он.
– Читайте!
– Судя по рапорту, он был невооружен.
– Как же тогда он убил семь человек?
– Этого мы не знаем. Сначала думали, что они застрелены, но экспертиза обнаружила в ранах только деформированные американские монеты.
Иосиф Стеранко разинул рот. Это было похоже на сон. Может, ему снится кошмар? Шеф КГБ робко спрашивал о дальнейших указаниях. Маршал бросил трубку на рычаг.
Стеранко медленно подошел к окну и стал смотреть на Красную площадь. В ночи раздавались сирены; патрульные машины с воем метались от одной точки к другой, но всякий раз опаздывали и концентрации войск уже не обнаруживали. Иосиф Стеранко понял, что никаких войск нет. Чтобы высадить на советской земле войсковой десант, американцы должны были предварительно подавить систему ПВО, а этого сделано не было. И все же по Москве носится нечто необъяснимое, по-мальчишески демонстрируя недюжинную силу. Силу, способную поднимать автомобили и крошить стекло в песок. Силу, которая посылает обычную монету с такой скоростью, что та наповал поражает вооруженных агентов КГБ, словно это беззащитные мальчики, наспех набранные из рядов юных пионеров.
Нечто... Или некто.
Маршал сердито тряхнул головой и поспешил отринуть эту мысль как совершенно абсурдную. Такого оружия не существует. А если и существует – что кажется абсолютно невероятным, – то американцы ни за что не послали бы его в Москву для таких детских забав, в то время как у них есть на вооружении мощные баллистические ракеты.
И тут маршал Иосиф Стеранко своими глазами увидел американское секретное оружие.
Это был мужчина. Весь в черном. Невооруженный, если не считать какого-то длинного шеста. Он находился внутри Кремлевских стен и карабкался на колокольню Ивана Великого – самое высокое здание в Москве, поскольку закон запрещает возводить в столице сооружения выше нее. Он поднимался безо всяких усилий, как обезьяна, пока не взобрался на большой купол, увенчанный крестом как исторической реликвией.
Там, наверху, человек в черном воткнул свой шест в самую маковку купола и качнул его. И сейчас же над Кремлем развернулся американский флаг гордо и дерзко. Стеранко догадался, что это был флаг, похищенный со здания американского посольства.
На протяжении целых пяти минут Иосиф Стеранко наблюдал за происходящим.
– Он ждет, – пробормотал он сам себе. – Он чего-то хочет.
Стеранко подошел к телефону и набрал номер дежурного службы безопасности Кремля.
– Передайте человеку, который находится на колокольне Ивана Великого, что с ним хочет говорить маршал Иосиф Стеранко, – отчеканил он.
Через десять минут двое офицеров КГБ препроводили Римо Уильямса в просторные апартаменты маршала. Маршал обратил внимание, что офицеры не только не достали пистолеты, но и руки у них болтаются как плети.
– Ваше оружие! – проревел он. – Где оно?
– Этот забрал, – сказал один, мотнув головой в сторону Римо.
– А когда мы попробовали возразить, он нам покалечил руки, – добавил второй.
– Через час пройдет, – небрежно бросил Римо.
– Оставьте нас! – приказал Стеранко.
Чекисты вышли.
Иосиф Стеранко пристально смотрел на стоящего перед ним человека. Его измазанное черной краской лицо было непроницаемо.
– Наши законы предусматривают за шпионаж против матушки-России смертную казнь, – сообщил маршал.
– Если бы я был шпион, то вряд ли стал бы писать свое имя на каждой стене, – заметил Римо.
– Тогда кто вы?
– Я прибыл, чтобы освободить своего друга. Его забрали ваши люди.
Маршал Иосиф Стеранко опустился на диван допотопной конструкции, который при всем при том был совершенно новый. Он твердо посмотрел на Римо и сказал:
– Говорите.
Глава 17
Маршал Иосиф Стеранко отлично понимал, что, собственноручно провожая американца по имени Римо в Большой Кремлевский дворец, совершает государственную измену. Но он понимал и то, что если он этого не сделает, то этот безумец, сражающийся как тигр, не только убьет его, но и на глазах у всего мира сровняет Москву с землей, пока не добьется своего.
Маршал Иосиф Стеранко, который сражался в Ленинграде, побывал под огнем нацистов и финнов, отвечал сейчас за безопасность Москвы и всей своей родины. И он был готов на все, лишь бы только исполнить свой долг – даже если для этого надо было тайно провести в Кремль американского агента, возможно, затевающего устранение всего Политбюро.
Вожди приходят и уходят, а Москва должна стоять вечно. Стеранко провел Римо до главной лестницы Большого Кремлевского дворца. Римо был одет в серую шинель и папаху, одолженную у маршала.
Никто из встретившихся им охранников не задал ни единого вопроса. Все были уверены, что старик маршал спешит на доклад по поводу слухов о нападении на столицу.
