очередь научиться ладить со мной.
– В смысле?
– Пора тебе отказаться от своих белых привычек. Кем ты был? Ты был гусеницей, жалкой зеленой гусеницей!
– Кажется, ты сказал, что я был белым.
– Ты и есть.
– Так какой же я все-таки: белый или зеленый?
– Я говорю образно. Ты, конечно, белый, но ты подобен зеленой гусенице. А я прошу тебя вылезти из кокона твоей белизны, и тогда со временем ты превратишься в бабочку.
– Какого цвета?
– Желтого, естественно. Как я.
– Как ты?
– Да.
– Я никогда не представлял тебя бабочкой.
– Естественно. Ведь гусеницы не умеют думать, хе-хе! Они не думают, а ползают в грязи, мечтая стать бабочками. Хе-хе!
– Просто тебе неприятно, что жители деревни уделяют мне много внимания. Я прав?
– Конечно, нет! Я лишь прошу тебя не фамильярничать с ними. Ты Мастер Синанджу, а они – простая деревенщина. Они должны смотреть на тебя снизу вверх. Но им будет трудно это сделать, если ты станешь каждый день сидеть с ними вместе, есть ту же еду, что и они, и смеяться их дурацким шуткам.
– Общая трапеза – это же твоя идея! Разве ты не помнишь? Ты хотел, чтобы деревня была одной счастливой семьей!
– Слишком уж долго это продолжается, и вы слишком счастливы. А это вредно – быть слишком счастливым.
– Я бы мог быть намного счастливее, – заметил Римо.
– Назови же то, что может сделать тебя счастливее, Римо, ибо твое счастье – это и мое счастье.
– Давай сократим срок моей помолвки!
– Насколько?
– До недели!
– Слишком поздно, – мрачно произнес Чиун.
– Почему?
– Со дня твоей помолвки прошло уже два месяца, и даже Мастер Синанджу не властен повернуть время вспять.
– Я имел в виду, чтобы она длилась еще не больше недели. Я вообще не понимаю, почему мы не можем пожениться с Ма Ли как можно быстрее.
– Так велит традиция. Мастер Синанджу женится один раз в жизни и должен десять раз все взвесить, дабы принять окончательное решение. Тебе нужно получше узнать Ма Ли.
– Но девять месяцев – это слишком долго для помолвки! Я уважаю твое мнение, но это просто небывалый срок!
– Честно говоря, я и сам подумывал о пересмотре этого срока.
– Да?
– Мне кажется, что пять лет – более приемлемый срок.
– Пять лет?!
Чиун сделал жест, отметающий всякие возражения.
– Я же сказал: подумываю. Я еще не решил. Что ж, теперь я подумаю о твоей просьбе. Римо немного успокоился.
– А когда же ты дашь ответ? – поинтересовался он.
– Года через два-три.
– Чиун!
– Тихо, Римо, не надо кричать. Это неприлично. Вдруг люди услышат, как мы ссоримся?
– Это вряд ли. Даже сигнал воздушной тревоги не проникнет сквозь эти увешанные коврами и выложенные слитками золота стены.
– Нельзя так быстро жениться, это нехорошо.
– Я тут поспрашивал... На самом деле помолвка длится всего три месяца.
– Это для корейцев. А ведь ты не кореец.
– И никогда им не стану, ты сам это прекрасно знаешь.
– Мы станем работать над этим, можешь положиться на меня.
– И еще кое-что. Что ты думаешь по поводу деревни?
– А что я могу думать?
– У меня есть идеи, как сделать ее лучше, – объяснил Римо, доставая из кармана листок бумаги.
– Лучше? Лучше, чем что? – с искренним удивлением спросил Чиун. – Это Синанджу, центр Вселенной. Как можно сделать ее лучше?
– Например, провести водопровод.
– Мы живем на берегу океана, так что вода у нас всегда под рукой.
– Но ее нельзя пить.
– В Синанджу выпадает сладчайший дождь, – ответил Чиун, взмахнув руками. – Нужно лишь вовремя выставить горшки и собрать дождевую воду.
– И еще я думал построить туалеты. На лице у Чиуна появилось отвращение.
– Это все европейские штучки. Ваши туалеты – рассадники праздности и безделья.
– Как это так?
– Они слишком удобны. Расположены в доме, где тепло, что позволяет сидеть в них бесконечно долго, читая дурацкие журналы, портя фигуру и разрушая ум.
– Да во всей деревне нет даже приличного отхожего места. Все пользуются либо ночными горшками, либо ходят за скалу. После больших праздников на улице просто невозможно дышать.
– Зато все естественно. Это удобрение. Оно повышает урожай.
– Грязь да скалы – вот и весь ваш урожай! – заявил Римо. – Жители Синанджу так ленивы, что приходится ввозить сюда даже рис!
– Не оскорбляй мой народ! – строго проговорил Чиун.
– А что оскорбительного в нормальной гигиене? Ведь в этом доме туалет есть!
– Этот дом строили лучшие египетские архитекторы, – высокомерно заметил Чиун. – Еще в те времена, когда египтяне еще кое-что могли. А сейчас они только и умеют, что проигрывать войны да жить за счет эксплуатации руин собственных предков. В этом доме много любопытных вещей. Уверен, что где-нибудь есть и европейский туалет. Антикварный, конечно.
– Время от времени я даже слышу, как там спускают воду.
– Даже древности необходимо поддерживать в рабочем состоянии! – фыркнул Чиун.
– Чиун, у нас тут горы золота, которые лежат абсолютно без дела, в то время как твои собратья живут как... как...
– Как корейцы, – подсказал Чиун.
