давно шел к тому, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на пост президента от Демократической партии. Когда он впервые завел об этом разговор, его подняли на смех. Даже самые горячие его сторонники высказывали весьма серьезные сомнения.
– Ты и так губернатор! – говорили они. – А вдруг проиграешь? Тебя уже никогда не выберут в этом штате. Тебя назовут оппортунистом, который использует пост губернатора лишь как трамплин в Белый дом.
– Я все равно попытаюсь, – объявил он.
– Тебя никто не знает. В национальном масштабе ты – никто.
– То же самое было и с Джимми Картером – и посмотрите, чего он добился в семьдесят шестом!
– Не забудь, что случилось с ним в восьмидесятом! Сегодня его заведовать ярмаркой никто не пустит, не то что на политическую арену!
– Но я – не Джимми Картер. Я Майкл Принсиппи, Принц от политики. Даже враги меня так называют.
Так, шаг за шагом, он отбил все слабые аргументы и робкие возражения, одновременно убеждая самого себя в том, что он вылеплен из президентского теста. Но его сторонники еще мучились сомнениями.
– Ты совсем не похож на президента!
– Что вы называете “походить на президента”? – спросил он. – Я два срока сижу в кресле губернатора крупного промышленно развитого штата. Всю свою сознательную жизнь я занимаюсь политикой.
Те, кто завел с ним этот разговор, стали переминаться с ноги на ногу и изучать рисунок на ковре. Наконец один набрался храбрости и ответил за всех:
– Ты слишком мал ростом!
– И национальность чересчур выпирает! – добавил другой.
– Ты – совсем не тот типаж! – вставил третий.
– А какой, по-вашему, нужен типаж? – спросил он, подумывая, не выставить ли их за дверь, но тут вспомнил, что дом не его: помещение было предоставлено для проведения этого стратегически важного собрания одним богатым спонсором. Собственный дом губернатора едва вмещал его семью, что уж говорить о каких-то там совещаниях?
– Джон Кеннеди! – хором ответили друзья.
– Посмотри на всех остальных демократов, – принялся объяснять один. – Они все на одно лицо. У них такие же прически, как у Кеннеди, такие же открытые лица. Они подражают его манерам, его ораторским приемам. Все их выступления – это перепев старого тезиса: “Не спрашивайте, что для вас может сделать страна, спросите себя, что вы можете сделать для страны”. Тебе ни за что их не победить! Не стоит тебе туда соваться, Принц!
Но он сунулся. Человек, которого друзья называли Принцем от политики, знал, что именно та причина, по которой все считали ему путь в Вашингтон заказанным, как раз и приведет его в Белый дом. В стаде рослых и стройных двойников Кеннеди он выделялся несхожестью с ними – невысокий темпераментный мужчина, нос с горбинкой, густые черные брови, единственный брюнет в море белокурых кандидатов. В многочисленных теледебатах, от передачи к передаче, он все больше выделялся на фоне одинаковых и безликих соперников.
Эта стратегия оправдала себя и в одном из “самых ирландских” штатов. Среди бесчисленных Коннели и Доннели, Кэррингтонов и Хэррингтонов, О'Рурков и Макинтайров Майкл Принсиппи выглядел как изюмина в корзине белой фасоли.
На телеэкране это смотрелось еще более эффектно. От передачи к передаче Майкл Принсиппи оставался самим собой, неизменно сохраняя спокойную уверенность в себе. В социологических опросах ему сразу отвели место темной лошадки, холостого патрона, аутсайдера гонки, каждый участник которой часами отрабатывал все детали внешности, чтобы не выделяться из когорты. И эти одинаковые как близнецы-братья потенциальные кандидаты один за другим отставали, пока съезд Демократической партии невиданным большинством голосов не утвердил Майкла Принсиппи своим кандидатом в президенты в первом же туре.
Последние опросы показывали, что Майкл Принсиппи несколько опережает своего соперника-республиканца, а до выборов оставались считанные дни. Он понимал, что разрыв слишком мал, чтобы успокаиваться, и продолжал вести свою кампанию с такой энергией, словно на карту было поставлено все его политическое будущее. Собственно, так оно и было.
Находясь с предвыборной поездкой в Теннеси, он выкроил время посмотреть по телевизору очередное выступление своего соперника – вице-президента. Он включил телевизор и, отослав из номера помощников, улегся на неразобранную постель.
Выступление транслировалось напрямую из какого-то учреждения в штате Нью-Йорк. Речь была – сплошная банальность. Хотя вице-президент хорошо подготовился, это был стандартный набор обещаний типа “Я вычищу грязные углы”, наподобие тех, что давал Майкл Принсиппи на своих первых губернаторских выборах. Но постепенно выступление вице-президента приобретало все большую страстность, и в голосе его зазвучала убежденность. Это заставило Майкла Принсиппи отвлечься от трансляции и припомнить одно очень странное письмо, которое он недавно получил.
Когда выступление закончилось, последовал многословный комментарий ведущего – по времени едва ли не в половину самой речи, но значительно менее вразумительный. В завершение ведущий напомнил, что в эфире была прямая трансляция из санатория “Фолкрофт”, город Рай, штат Нью-Йорк.
Как ни странно, название “Фолкрофт” показалось Майклу Принсиппи знакомым. И тут он вспомнил: оно упоминалось в том самом письме.
Принсиппи поднялся с постели и направился к своему кейсу, на ходу выключив телевизор. Он достал конверт из бокового кармана портфеля и расположился в кресле. Сначала он подумал, что письмо писал какой-то чудак, но в нем было столько фактов и подробностей, что он решил его не выбрасывать. На всякий случай.
Письмо было адресовано ему лично, с пометкой: “Конфиденциально”. Оно было отправлено из Сеула. Майкл Принсиппи пролистал письмо. Ага, вот оно – санаторий “Фолкрофт”. Он вернулся к началу письма и еще раз пробежал его глазами. Закончив, он прочитал его снова, на сей раз не торопясь.
Речь шла о засекреченном правительственном агентстве, действующем под прикрытием санатория “Фолкрофт”, руководимого неким доктором Харолдом В. Смитом. Организация носила название КЮРЕ. Как следовало из письма, это была не аббревиатура. Под руководством доктора Смита КЮРЕ превратилось в преступную организацию, деятельность которой не регламентировалась ни президентом, ни конституцией страны. Имея доступ к компьютерным базам данных всех государственных учреждений и крупного бизнеса, КЮРЕ по сути превратилось в единственного и всесильного Большого брата.
Деятельность КЮРЕ не только нарушает право на конфиденциальность, говорилось далее в письме. Хуже всего то, что для исполнения своих акций КЮРЕ наняло престарелого главу клана профессиональных ассасинов по имени Чиун. Он является Мастером Синанджу, безжалостным и коварным профессиональным убийцей. Далее в письме говорилось, что этот самый Чиун обучил смертоносному мастерству Синанджу считающегося казненным на электрическом стуле полицейского по имени Римо Уильямс. Вдвоем эта парочка, направляемая неизменным доктором Смитом, на протяжении многих лет нередко прибегала к убийству и террору. Письмо заканчивалось выражением надежды на то, что эта информация поможет Майклу Принсиппи занять президентское кресло.
Послание было подписано коротко – “Тюльпан”. Майкл Принсиппи задумчиво сложил письмо и убрал в конверт. У него мелькнула мысль, что такое письмо могло быть отправлено не ему одному. Не исключено, что аналогичное послание получил и вице-президент. Тогда это объясняет, почему местом для выступления с речью о секретных службах был выбран санаторий “Фолкрофт”.
