сущности, представлял собой тщательно рассчитанный вид психологической войны. Он никогда не ставил своей целью истребление людей вообще, как Гитлер, или какого-то общественного класса в частности, как Сталин и Мао. Несмотря на то что Чингисхан и разрушил несколько культурных центров, как правитель он проявлял терпимость к разным религиям и этническим меньшинствам. Сегодня Китай относится к нему сочувственно, Россия – осуждающе, тогда как в Монголии его почитают как символ монгольской государственности...
– Что за идиот накатал такую чушь? – спросил монгола Римо.
– Это отрывок из знаменитой мудрой американской книги, которая называется «Энциклопедия», – гордо ответил тот.
В руках Римо и в самом деле держал энциклопедию. Ту самую энциклопедию, которую можно найти во всех школьных и университетских библиотеках.
– Это открывает нам новые глубины падения политических взглядов, – пробурчал он, возвращая том.
Кула так и лучился улыбкой.
– Болдбатор Хан хорошо изучил западный образ мышления. Если мы станем убивать и грабить, не обращая внимания на национальную принадлежность, религию и цвет кожи, нас никто не осудит. К тому же мы, разумеется, проявим милосердие в своих завоевательных походах. Если какой-нибудь город, к примеру, сдастся без сопротивления, будут истреблены только мужчины.
– Как вы добры к бедным отсталым американцам! – саркастически пролепетал Римо.
– Будущее за царством мира, принесенного Монголией! – по-прежнему сияя, провозгласил Кула.
– Будет очень хорошо, – одобрил Чиун, – если вы принесете восточную культуру в эту прозябающую во мраке невежества страну.
Посмотрев на учителя, Римо спросил:
– Значит, когда монгольская кавалерия вторгнется в нашу страну, ты будешь молчаливо наблюдать со стороны? Но ведь Америка платит тебе золотом!
– Император Смит нанимает мастера Синанджу с одной-единственной целью: чтобы по его приказу он расправлялся с врагами Америки, – сказал Чиун. – Предотвращение каких- либо вторжений не входит в мои обязанности. Если император объявит Болдбатора Хана врагом Америки, я его убью. С сожалением, конечно, – добавил он, чтобы хоть как-то ублаготворить Кулу.
– А если ты убьешь моего Хана, я вынужден буду отрубить твою прославленную голову, – парировал Кула. – Хотя и буду очень огорчен.
– Какая смертная рука может остановить события, – вмешался Лобсанг Дром, – может предотвратить события, предопределенные Колесом Судьбы?
– Но ведь мы все равно возродимся! – засмеялся Кула. – Все, кроме Белого Тигра, который, как христианин, лишен такой возможности.
– А я и не хочу возрождаться, – заявил Римо. – Так-то вот!
– Римо хочет сказать, что не желает возрождаться христианином, – поддел его Чиун.
– Чушь собачья! – выпалил Уильямс и отправился в туалет, чтобы набрать воды из-под крана. Когда он вернулся, Кула и Лобсанг с нескрываемым ужасом уставились на бумажный стаканчик в его руке.
– В чем дело? – удивился Римо.
– Неужели ты собираешься пить воду, предназначенную для мытья рук? – спросил монгол.
Белый придурок, с удовольствием осушив бумажный стаканчик, ответил:
– Колодезная вода вредна для моего здоровья.
Глава 7
Утром, в шестидесятый день своего рождения, Скуирелли Чикейн проснулась, ожидая просветления.
Она сбросила прикрывавшую лицо маску и часто заморгала голубыми глазами, глядя на струящийся из окон солнечный свет. Тихий океан снаружи катил свои волны на ее частный пляж.
– Мне шестьдесят! – воскликнула она, садясь на постели. И цветом, и текстурой волосы ее походили на морковные очистки. – Это как раз тот возраст, когда женщины обретают мудрость.
Однако в солнечном сиянии не чувствовалось никакой мудрости. Только глазам стало больно. Правда, плеск волн приятно отдавался в голове.
– Надо выровнять чакры[12], – пробормотала она, закрывая искрящиеся голубые глаза.
Но чакры никак не выравнивались. Особенно чакра тепла. Опять заупрямилась, проклятая.
Зазвонил телефон.
– Скуирл, куколка моя, как дела?
– Чудесно, Джулиус.
– Отлично. Ты прочла отправленный тебе сценарий?
– Только три страницы. Придется отвергнуть.
– Отвергнуть? Почему? По-моему, для тебя это просто находка! Свободомыслящая женщина решает в пятьдесят лет завести ребенка, отправляется в больницу, где хранится банк спермы, и через десять лет вычисляет, что это была сперма юноши, которого она любила еще в средней школе. Дама находит отца своего ребенка, они влюбляются друг в друга, но что-то мешает их любви. Выясняется, что это брат-близнец ее бывшего возлюбленного, сам же он умер несколько лет назад. И она решает вырастить малыша без отца. Идеальная любовная история для женщин девяностых. Все возвращается на круги своя, она свободна.
– И те же одежды, что в моей прежней картине?
– Дались тебе эти шмотки! Мы выделим больше денег на твой гардероб, ведь это для тебя, а не для кого-то еще!
– Очень мило с твоей стороны, Джулиус, но сегодня я открываю новую страницу. Хватит с меня дурацких ролей!
– Как? Ты же ведь королева наивности! И обаяния, конечно.
– Чего только обо мне не писали, всего и не упомнишь. Ты знаешь, уже за сорок меня по-прежнему называли «кинозвездой с лицом гамена».
– Ну и что? Ты и в самом деле олицетворяешь юность. В нашем деле это очень важно.
– С сегодняшнего дня я воплощаю старость.
– И что же ты, по-твоему, собой представляешь?
– Блистательную, полную жизненных сил шестидесятилетнюю женщину.
– Когда же ты успела стать шестидесятилетней?
– Сегодня утром. Я как будто заново родилась, Джулиус. Выбрось все сценарии, которые тебе присылают. Отныне я старая Скуирелли Чикейн. Закажи для меня такие сценарии, которые делают для Джессики Тэнди[13].
– Джессика Тэнди? Не хочу говорить о ней ничего плохого, прелестная женщина. Но выглядит она как женщина, забальзамированная еще при жизни. Она будто
