розовый свет пониженной мощности. Французы сразу начинали улыбаться, мурлыкать и лизать розовый воздух, словно это была сладкая конфетка. Командиры тут же отводили свои подразделения на исходные позиции.
И вот теперь, судя по радиопередачам, противник объявил в парке так называемый культурный карантин. Такое своеобразное перемирие полностью устраивало Рода.
Потом появились два американца и превратили обитателей Мезозойского парка в металлолом.
Невероятно! Разумеется, механизмы были далеки от совершенства; порой динозавры спотыкались, а сложные программы, управлявшие ими, иногда давали сбои. Вдобавок какой-то шутник-программист научил роботов каннибализму.
И тем не менее они представляли собой многотонные стальные конструкции, которые должны были раздавить белокожего парня и пожилого азиата и стереть их в порошок.
К несчастью, произошло нечто обратное, а потом неудержимая парочка снова двинулась в путь через Мезозойский парк, и Род Читвуд прекрасно понимал, что они ищут.
Туннель, ведущий в Утилканар.
На лбу Рода выступил холодный пот, и он отправился осматривать генератор.
Выяснилось, что запасов энергии хватит лишь на один короткий гиперимпульс. Или на два-три, если не пускать в ход прожорливые суперзеленый и оптикрасный.
– Ладно, парни, посмотрим, как вам понравится вот эта зверюшка, – пробормотал Род и потянулся к джойстику, установленному на бронзовой пластинке с надписью «суперзавр».
– Ага, – сказал Римо, выглядывая из-за стволов. – Похоже, к нам опять пожаловали гости.
Над верхушками деревьев витал похожий на стрекозу вертолет. Он описал круг и, взволновав искусственную зелень, приземлился на лужайке у бассейна со стоячей водой, наполненной пластмассовыми водорослями.
Из кабины выпрыгнула французская шпионка, знакомая Римо и Чиуну под именем Эврил Мэй, и зашагала к ним, вызывающе подняв подбородок и сверля их взглядом холодных зеленых глаз.
– Я вижу, кто-то успел вытирать рвота с ваших горестный физиономий, – высокомерно заявила она.
– Следите за своим языком, когда обращаетесь к мастеру Синанджу, – предупредил ее Чиун.
Француженка замерла как вкопанная. Казалось, испытанное потрясение раскололо лед ее глаз на кусочки.
– Это не может быть... Вы утверждаль, что вы есть мастер Синанджу? – спросила она.
– Солнцу нет нужды утверждать свою божественную сущность, – надменно отозвался Чиун.
Эврил Мэй совсем сникла. Лицо ее размякло, губы сложились в ярко-красное 'О', которое начало неуверенно кривиться, приобретая овальные очертания.
– Ка-какой у вас порученье здесь, во Франции? – наконец выдавила она.
– Расскажите сначала о вашем задании, а уж потом мы расскажем о своем, – осторожно произнес Римо.
– Ни за чьто!
– Как хотите. Пойдем, папочка, у нас много дел.
Они двинулись прочь. Эврил Мэй торопливо засеменила следом. На ней была кротовая горжетка и черный вязаный шарф на голове, сложенный наподобие тюрбана.
– Я пойду с вами, – заявила она.
Заметив тюрбан, Римо спросил:
– Где же ваш берет? Потеряли?
– Парижане носят береты только в глюпых американский мультфильмах. Отвратительный был берет.
– Скажите это парням, которые валяются у ворот.
– Это другой дело. Они военные.
– А вы кто? Мирная селянка? – язвительно осведомился Чиун.
Эврил Мэй поджала пунцовые губы.
– Мы из ЦРУ, – подал голос Римо.
– Я так и зналь! Вас послало ЦРУ, но вы тупоголовый Americain, и поэтому вам пришлось просить помощь у Дома Синанджу!
– Угадали, – сказал Римо. Эврил Мэй быстро заступила путь Чиуну и зашагала перед ним вперед спиной.
– Какую бы награду ни обещали Americains, Франция заплатит вдвойне, – сказала она. – Кльянусь!
– У американцев очень мягкое золото.
– Наше еще мягче!
– Американское золото прибывает вовремя. Французское золото всегда запаздывает.
– Запаздывает?
– Да. Золото французских королей очень медленное. К тому времени, когда оно достигает моей деревни, наши дети уже покоятся на дне холодного залива.
– Я не слышаль этот историю...
– Медленное золото – проклятие французских владык. Именно поэтому мой Дом долгие века отказывался служить Бурбонам.
– Я предлагаю стрьемительное золото, который летит со скоростью света!
– По-моему, французам запрещено говорить по-английски, – вмешался Римо.
– Нет. Запрещен грязный Americain. Я говориль на языке британских королей!
– Английский – очень полезный язык, – согласился Чиун.
– Это из-за Гильома-покорителя, который придал ему такой небрежность, – сказала Эврил.
– Кто такой Гильом-покоритель? – поинтересовался Римо.
– Она говорит о Вильгельме Завоевателе, – пояснил учитель.
– После битвы при Хастингсе бритты стали вассалами норманнов, и наш язык облагораживаль настоящий чистый английский, – продолжала женщина. – То же самое, когда ваш мерзкий le Americain испортил настоящий французский. Только в другой сторону.
– Le чушь собачья, – отозвался Римо.
Они шли по тропинке, вилявшей между пластмассовыми стеблями папоротников и стволами деревьев. Время от времени их провожал стеклянный взгляд птицы, сидящей на ветке.
– За нами наблюдают, – проговорила Эврил.
– Вас действительно зовут Эврил Мэй? – спросил Римо.
– Non.
– Между прочим, я мог бы вас заставить...
