величества.
Морунген остолбенел.
— То есть собираетесь ли вы решать этот вопрос категорически и радикально — или мягко и поэтапно?
— Дракон не понимает, — громким шепотом сказал Мулкеба.
— Почему? — уставился на него Оттобальт.
— Он еще не покормлен.
— Понятно.
Как раз в эту минуту в пиршественный зал и вошел долгожданный повар:
— Звали, ваше величество?
— Да, Ляпнямисус, выслушай гостей и приготовь наилучшим образом все, что они изволят попросить на ужин, то есть на обед. То есть я имею в виду и ужин, и обед, и завтрак, и промежуточные трапезы. Потому что если они проголодаются, то попросту сожрут всех, Душара их задери! И это нужно учитывать. Хруммса! Не переводи!
Повар склонился перед королем и не без опаски приблизился к гостям. Морунген оживился:
— Нас будет пятеро.
Сделав широкий жест, описавший добрую половину Упперталя, он пояснил:
— Еще трое подойдут позже.
Хруммса перевел.
Король откинулся в кресле и стал хватать ртом воздух.
— Спокойно, ваше величество, — призвал его маг. — Должны же они там закончиться.
— Я уже начинаю в этом сомневаться, — просипел король.
Повар Ляпнямисус с некоторым удивлением водил глазами, изучая все загадочные пассы Дитриха, и записывал его пожелания, макая заточенную палочку в воду.
— Свиные тушеные ножки, квашеной капустки, пива бы…
— Эля, — перевел Хруммса. — Но крепкого и хорошего. И пупунчикские ножки с квашеной пусатьей.
— Колбасок жареных. А еще, скажем, из французской кухни — салат крабовый, сыр с голубой плесенью, а можно и «Бонифас» с грибами, гуся с вареньем и шкварками…
— Из хаабской кухни — салат из бамбаньерских крабов, деликатесные пыр-зик-саны, толстенького усякра, политого вареньем и в собственном поджаренном сальце.
— Пусть не учат Вапонтиха плавать, — буркнул довольный повар. — Сообразим в лучшем виде. Они про своих сырых неприготовленных девственниц навсегда забудут.
— Хруммса! Не переводи! — застонал Оттобальт. — А то они надолго у нас останутся питаться.
— Это мысль, — оживился Мулкеба. — Дракон на дотации.
— Придушу, — пообещал король. — Хруммса! Не переводи.
Тем временем Морунген завороженно следил за действиями повара.
(СПРАВКА: в Уппертале в качестве письменных принадлежностей используют остро заточенные щепки чернильного дерева, которое в огромных количествах произрастало на территории Юккена; чтобы что-нибудь написать, необходимо обмакивать палочку в обычную воду. Вода впитывается, красящие вещества растворяются и оставляют след на бумаге. У этого предмета лишь один существенный недостаток — пальцы так же хорошо окрашиваются в черный цвет, как и бумага. Древесину чернильного дерева Упперталь менял в Юккене на соль и металл.)
— А что это такое, можно узнать? — потянулся немец к диковинному предмету.
Повар с сожалением посмотрел на дикого драконорыцаря, росшего, вероятно, вдали от цивилизации. Вздохнул сочувственно. Однако протянул палочку.
— Юккенское пумпало, мы им пишем. Рисуем вот эти знаки на бумаге. Вот так и вот так. Хруммса, хихикая, перевел.
— Правда этим можно писать? — восхитился Дитрих, вертя палочку в пальцах. — Глазам не верю.
— Только она руки пачкает, ваше огнедышество. Будьте осторожны, — запоздало предупредил повар.
Морунген потер пальцы, моментально покрывшиеся темными пятнами. Показал палочку изумленному Вальтеру:
— Очаровательно, какая экзотика! — Затем обратился к Хруммсе за помощью: — Я восхищен. А можно мне пару штук взять с собой в Германию в качестве сувениров?
Ляпнямисус окончательно уверился в том, что ничего завидного в жалкой драконьей доле нет и быть не может. Надо же, как бедное существо радуется какой-то маленькой чернильной палочке, как умильно смотрит в глаза, как хочет хотя бы такую игрушку. Воистину никогда не возжелай иной судьбы — Душара может и посмеяться над таким глупцом. Ему захотелось сделать драконорыцарю хоть что-то приятное.
— Конечно можно, что в этом такого?
Повар пристально рассмотрел свою палочку: действительно занятно, если вдуматься.
— И мне тоже, если можно, — попросил Вальтер. — Я отдам свои в университетский музей. Профессор этнографии будет сам не свой от радости.
Хруммса понял безнадежность ситуации и подозвал старшего слугу:
— Иснармул, распорядись, чтобы господину майору и его товарищам упаковали двести пумпало, только быстро.
— Этот драконорыцарь носит титул майора, — доложил Мулкеба Оттобальту.
— И что нам с этого?
— Не знаю. Но ему может быть приятно, если мы станем к нему обращаться с уважением. Родные слова возбуждают в любом существе положительные ассоциации.
— Чего? — уточнил король.
— Эль — это приятно, — доходчиво пояснил маг. — Это положительная ассоциация. Тетя — это неприятно. Это отрицательная ассоциация.
— Тетя — это кошмар, — пожаловался король. — Твой дракон собирается бороться с моим кошмаром?
— Надо его к этому подвигнуть.
— Вот ты и двигай.
— Надо заходить издалека, — коварно предложил маг. — Расслабить, добиться взаимопонимания, а затем уже…
— Что делать? — спросил Оттобальт.
— Поводить гостей по замку, показать им наше благосостояние. Намекнуть, что мы в долгу не останемся. И пускай Хруммса поработает над этим вопросом — выяснит там, что может особенно интересовать дракона.
— Белохатки его интересуют, — буркнул вездесущий Хруммса.
— Да где ж мы ему возьмем эти Белохатки? — впал король в отчаяние.
