безразличным. — Так, ничего особенного, длинная дыра в горах.
— Я приблизительно так и представлял.
— Угу.
— Красивое?
— Угу.
— Так я и думал. Что-нибудь особенное заметили?
— Угу.
— Что?
— Может, я лучше ударю по правому флангу?
Шестиглавый чуть не подавился.
Во-первых, это было уже не совпадение. Это была статистика.
Во-вторых, Дьюхерст Костолом самостоятельно породил мысль. Такое могло произойти только после очень сильного потрясения, а Каванах плохо представлял себе силу, способную поколебать несокрушимого демона, как в прямом, так и в переносном смысле.
Отпустив Костоломов резвиться на правом фланге, Каванах серьезно задумался. Ему очень не хотелось отправлять в бой отряды Моубрай. Он не понимал чувств дочери, он вообще не слишком понимал, зачем ей эти чувства — ведь без них гораздо легче. Но втайне ей все-таки сочувствовал, не усматривая в том парадокса.
Однако другого выхода он не видел.
Лучшие воины Князя Тьмы очухивались сейчас после турнира в подземных чертогах и морально готовились к неприятной беседе со своим повелителем. Остальные буксовали на кассарийской стороне реки. Каванах мог выбирать только между Эдной Фаберграсс и Моубрай Яростной. И он выбрал последнюю.
Выбор был сделан верно. Именно его дочь установила рекорд скорости. Когда она вернулась в расположение адских войск, Каванаху показалось, что она никуда и не уходила.
— Даже не думай, — заявила Моубрай, предвосхищая вопросы и подтверждая статистику. — Лучше сосредоточить все внимание на правом фланге.
— Дался вам этот правый фланг! — взвыл Каванах.
— Сейчас все объясню. — И Яростная успокаивающе погладила отца по чешуйчатой руке. — Все очень просто…
Аргументы следует не считать, а взвешивать.
Довольно легко добравшись до ущелья, Кальфон не видел особых трудностей и в перспективе. Точнее, не видел до тех пор, пока взгляд его не упал на странную скалу, громоздившуюся у самого узкого входа и почти полностью его закрывшую. Скала сия была необычна тем, что как раз в эту минуту сменила положение.
Какой-то короткий миг демон все еще надеялся, что это результат магического воздействия и ситуация сама собой образуется. Хотя мудрый внутренний голос уже нашептывал ему, что это совсем не так. А когда скала приветливо помахала ему рукой, Кальфон окончательно понял, что влип. Он очень любил и уважал герцогского домоправителя Думгара. К тому же он его всегда побаивался. И уж совсем не хотел столкнуться с ним в открытом противостоянии.
— Добрый день, милорд, — приветливо сказал между тем голем. — Какими судьбами?
— Добрый день, — грустно откликнулся граф Торрейруна. — Я здесь, уж извините, с атакующими намерениями.
— Жаль, — искренне огорчился Думгар. — Жаль. Я полагал вас воспитанным молодым человеком.
Кальфон потупил глаза. Он с необыкновенной отчетливостью вспомнил себя в подростковом возрасте. Каменный голем держит его за шиворот курточки, и он висит в этой несокрушимой руке, а Думгар по-отечески отчитывает его за попытку намазать липкой смолой любимое кресло Эдны Фаберграсс — в ту пору правящей герцогини Кассарийской.
Трудно воевать против того, кто шлепал тебя за детские шалости.
— Ай-ай-ай, — покачал головой голем. — Опять взялись за старое? Я огорчен.
Погонщик Душ представил себе, что будет дальше. Он слишком хорошо помнил тяжесть Думгаровой десницы, чтобы рискнуть повторить этот опыт, к тому же — на глазах у собственных воинов. Но голос долга был еще слышен, и Кальфон совершил робкую попытку исполнить приказание маршала.
— Мне бы пройти через ущелье, — попросил он.
— С какой целью?
— Ударить в тыл вашим войскам.
— Понимаю, — ответил Думгар. — Разумно. Но я для того тут и стою, чтобы никто не ударил в тыл мессиру да Кассару.
— Я вижу. — И Кальфон поник, как сорванный неделю назад лютик.
— Я бы рад служить, но — увы! — И Думгар развел руками.
Падшие заволновались. Они боялись его куда больше, чем своего непосредственного командира, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Непосредственный командир переступил на кривых ногах и шмыгнул носом. Свою шипастую палицу он смущенно вертел в руках.
— А если мы все-таки чуть-чуть повоюем? Для очистки совести? — предложил он.
— Да сколько угодно, — приветливо закивал Думгар. — Чуть-чуть не обещаю, а в остальном — я к вашим услугам.
Кальфон честно взвесил аргументы. Озарило его буквально сразу.
— Тогда я, пожалуй, пойду.
— Всего доброго.
— А вы будете тут? Если что?
— Конечно. Если что — заходите.
— Так я пошел?
— Удачи.
— И вам того же, Думгар.
— Спасибо, милорд.
— Думгар!
— Да, милорд.
— Но если вас спросят наши, вы непременно скажите, что мы повоевали.
— Как иначе?
— Ну и добавьте красочных подробностей.
— Я скажу, что вы сражались изо всех сил.
— Спасибо, дружище. Я знал, что могу на вас положиться.
— Не за что, милорд.
— Думгар!
— Да, милорд.
— Вот еще что — я думаю, за мной придут другие.
— Не беспокойтесь, милорд. Уверен, мы найдем общий язык.
— Вот и ладно.
