Карлюзин осел был нагружен по самые уши и являл собою смесь оружейной и лавки писчебумажных товаров.
Думгар критическим взглядом окинул нестойкое сооружение у него на спине, затем внимательно пригляделся к двум троглодитам, тут же попытавшимся слиться с пейзажем. Отчего-то голем неизменно производил на них впечатление, аналогичное тому, что Агапий Лилипупс производил на новобранцев: они обращались в шумно дышащие соляные столбы и мелко моргали.
Карлюза был облачен в доспехи, в которых столь успешно атаковал и пленил отряд пикинеров да Галармона. Левалеса тихо гордился вишневым в золотые цветы щегольским панцирем и кольчужным рукавом для защиты хвоста, добытыми в оружейной втайне от всеведущего домоправителя. Его голову украшал фамильный шлем, похожий на скорлупу яйца василиска, каковым он и являлся на самом деле.
Каменный палец уперся чуть ли не в шмыгающий нос.
— Итак, юный Карлюза, далеко ли вы собрались?
— Войну воевать.
— В каком качестве, позвольте полюбопытствовать?
— В незаменимом.
— Собираемся изучавывать демонов в природных условиях, — едва слышно пролепетал Левалеса.
Откровенно говоря, голем полагал, что замок уже кишмя кишит всякими троглодитами. Он неплохо относился к Карлюзе, но был глубоко убежден, что его одного вполне достаточно. А иногда бывает даже слишком. Второй троглодит представлялся ему роскошью чрезмерной и необоснованной.
— Не думаю, что это удачная мысль, — произнес он вслух. — А когда господин Левалеса собирается отбыть на родину? Насколько я понимаю, душа лорда Таванеля больше не нуждается во вместилище и собирается в дальнейшем вести самостоятельную жизнь.
Огромные зеленые глаза с золотистыми искорками немедленно наполнились слезами.
Карлюза отчаянно взмахнул хвостом и заявил:
— Господин Левалеса приглашен мессиром Зелгом навсегда поселяться в замке и лепить здесь гнездо. Будет жить инкогнитой. Ибо…
— Да, да, конечно, — кивнул голем, — это великая тайна. Не беспокойтесь, об этом уже все знают. Даже наши хряки.
— Им я не поуведомлял, — возмущенно потряс головой троглодит. — Вот ему, — и он указал на ослика, который моментально сделал вид, что происходящее его не касается, — сообщил. Он все равно подслушивал. К чему был побужден стояньем на привязи рядом.
— С этим разобрались, — согласился Думгар, видя, что Карлюза готов и дальше уточнять подробности. — Сейчас я ясно понимаю, что без гнезда нам просто не обойтись. Теперь обратимся к теме войны. Известно ли вам, что демоны — не слишком дружелюбные существа и не всегда готовы оказывать содействие ученым-энтузиастам?
— Грозительным заклинаньем «брысль» в совершенстве обладаю, — скромно напомнил Карлюза.
— Я бы не слишком на него полагался.
— Без нас поле боя потускнеет.
— Даже так?
— Много радости привнесу в битву.
— Я не сомневаюсь, однако…
— Страдаю отличнополезной способностью чинить испорченные повреждения, — быстро выложил Карлюза свой главный козырь.
— Это пригодится и в пределах Кассарии. Совершенно незачем идти на войну.
— Мы с Левалесом намерены не только изучавывать, но и истреблявывать врагов мессира да Кассара. Вносить смятенье в их ряды путем дикого визга, возникновения в неподходящих местах и прочей могучей стратегии.
Думгар подумал, что возникать в самых неподходящих местах — конек милого существа. В этом он по-настоящему силен, и составить ему достойную конкуренцию способны разве что Бургежа с его страстью к интервью да жрец Мардамон.
Кое-кого вспомни, он тут же и появится.
Жрец вырос за спиной у Думгара и сдержанно хихикнул. Кабы не вес и не положение, которое голем вот уже несколько тысячелетий занимал в обществе, он бы подпрыгнул на месте от неожиданности. А так — нет, не подпрыгнул. Только смерил нахала неодобрительным взглядом.
Но Мардамон сиял, как только что отчеканенная золотая рупеза, и неодобрительные взгляды его не беспокоили.
— Я счастлив, — поделился он.
— Вас так и распирает, — согласился Думгар.
— Удивительно точное слово вы подобрали, друг мой! — возопил жрец. — Распирает от радости и гордости. Милорд Такангор сделал мне воистину царский подарок.
Это сообщение произвело надлежащий эффект. Такангор редко делал подарки тем, кто имел несчастье разбудить его самым непочтительным образом.
— Можно узнать — какой?
— Конечно, конечно! — Мардамон прыгал вокруг Думгара, как гоблин в Пальпах. — Он позволил мне принести сколько угодно роскошных, кровавых жертв.
— В самом деле?
— О да! Да!
— И как воспринял эту новость мессир Зелг?
— С энтузиазмом. О да! О да!
— Вы ничего не… перепутали?
— О нет! Нет! О!
Голему надоело слушать несколько однообразные восклицания, и он потребовал подробностей.
Вознеся еще несколько раз хвалу щедрости Такангора и мудрости Зелга, Мардамон в конце концов признался, что минотавр клятвенно пообещал взять его с собой на войну в Липолесье.
— Он подарил мне всех демонов, каких я сумею добыть! — вопил Мардамон, хватая за лапки троглодитов и заставляя их вести хоровод. — Всех! Какая неслыханная щедрость! Какая широта души! И мессир Зелг не потребовал себе ни одного и даже предложил договориться с князьями Мадарьягой и Гампакортой.
— Не представляю, — честно признался Думгар.
— Я тоже не верю своему счастью. Вообразите, легионы тварей преисподней
