— и все они принадлежат мне, мне одному. Я могу делать с ними, что захочу! Лучшие экземпляры я, само собой, почтительно преподнесу мессиру Зелгу и генералу. Но остальные!!! О!!! Я заново родился на свет! Мне есть для чего жить!
И жрец, попрыгав еще вокруг невозмутимого голема, ускакал в подземелья — делиться радостью с гномами-таксидермистами.
Великие люди делятся на две категории. Одних человечество не хочет забыть. Других — не может.
— Эх, — горестно вздохнул Ангус да Галармон. — Какое несчастье, что среди нас нет нашего дорогого и всеми любимого Агапия Лилипупса. Как тяжело мы переживаем…
— Говорите за себя, — посоветовал маркиз Гизонга, ежась от воспоминаний, как от сильного холода.
Чего вы хотели? Все отпрыски аристократических родов проходят обязательную службу в армии. И главный казначей — в ту пору еще никакой не казначей и не маркиз, а юный виконт Шушима, которого от солидного наследства отделяла толпа из восемнадцати человек старших родственников, — тоже не стал исключением. Собственно, военная служба — единственное место, где находят приют безденежные младшие сыновья знатных семейств.
— Впрочем, вы правь. При известии о надвигающейся войне он за неделю поставил бы под знамена Кассарии отборное, прекрасно вымуштрованное и беспощадное войско.
— А кто этот — Лилипупс? — спросил Юлейн, закрывая газету. — Расскажите мне. Я наверняка слышал это имя, но не припомню, в связи с чем. Был, кажется, какой-то скандал?
— Не какой-то, — не слишком почтительно отвечал маркиз, поглощенный собственными мыслями, — а грандиозный. Из тех, что приводят к Двухсотлетним войнам и перекраивают историю и географию континентов.
— Вы, сир, были еще совсем дитя, — вставил генерал, невольно умиляясь тому, что и короли приходят в мир несмышлеными младенцами. — Ваш батюшка Нумилий вел затяжную войну с Гриомом, и, признаться, в этой кампании удача не всегда сопутствовала армии Тиронги.
— Да мы чуть не разорились из-за этой войны! — вскричал маркиз, которого повергали в смертельный ужас одни только архивные данные. Его ничуть не удивляло, что тогда за два года сменилось трое главных казначеев.
— О финансовых проблемах мне известно немного меньше, — дипломатично заметил Галармон, — а что до боевых действий, то я являлся их непосредственным участником. И могу сказать, что бывали в нашей истории войны и поприличнее.
Юлейн крутил головой, глядя то на одного, то на другого. Он учил в школьные годы историю, но ни о каком Агапии Лилипупсе она не упоминала.
— Короче говоря, — пояснил граф да Унара, который полагал, что краткость — сестра не только таланта, но и здравого смысла, — мы ждали мирных переговоров нетерпеливее, чем когда-либо. Правда, Тиронга еще могла вести войну, и, вероятно, до победного конца. Но обеим сторонам предоставлялся уникальный шанс прекратить вооруженный конфликт и при этом сохранить лицо. Нужно ли повторять, какими желанными гостями были послы Гриома?
— И что? — с нетерпением спросил Юлейн.
— Агапий Лилипупс — краса и гордость тиронгийской армии — как раз руководил очередным набором добровольцев.
— Он — вербовщик?
— И вербовщик тоже.
— Яркий талант, — не удержался Галармон. — Бригадный сержант. Герой войны. Не знал, куда складывать награды.
— Бригадных сержантов не бывает, — не слишком уверенно сказал король.
— Не бывает, — охотно согласился генерал.
— Что же вы меня путаете?
— Ни в коем случае, ваше величество. Это единственное в своем роде воинское звание было изобретено специально для славного Агапия и после его кончины никому и никогда не присваивалось.
— Он погиб?
— Увы, его казнили.
— Такого героя?!
— Пришлось. Для укрепления дружбы и доверия между народами.
— Посольство Гриома возглавлял наследный принц Амброзий. И надо же было им встретиться на узенькой дорожке.
— Точнее, за барной стойкой, — поправил да Унара, предпочитающий точность во всем.
— Кто встретился? — терпеливо спросил Юлейн, утверждаясь в подозрении, что он единственный здравомыслящий человек в этой комнате.
— Лилипупс и Амброзий, — ответил Галармон. — Амброзий изо всех сил стремился заключить мир, а бригадный сержант Лилипупса; — завербовать еще одного добровольца. По вполне объяснимым причинам приезд гриомского посольства не афишировали, и путешествовали они инкогнито.
— По данным Тайной Службы, — продолжил граф, — Агапий Лилипупс и был тем последним… э-э-э… троллем, который видел наследного принца Амброзия.
— Принц исчез, — пояснил маркиз Гизонга, не дожидаясь, пока его величество задаст очередной вопрос. — Спустился вечером в бар вполне приличной гостиницы пропустить стаканчик-другой перед сном. Охрана сидела за соседним столиком. Когда с принцем заговорил тролль в мундире, его высочество отдал приказ не препятствовать беседе. Они беседовали около получаса, после чего разошлись, крепко пожав друг другу руки. Несколько странно, согласитесь, но вполне законно.
— Я не вижу здесь состава преступления, — ловко ввернул король, нахватавшийся подобных фразочек за неделю Бесстрашного Суда.
— А наутро покои принца Амброзия оказались пусты. Все вещи, кроме нескольких личных, не представляющих материальной ценности, на месте. Следов борьбы нет. Постель аккуратно застлана.
— Колдовство? — вытаращил глаза Юлейн, постепенно вспоминая, что творилось во дворце, когда внезапно исчез какой-то посланник.
— Магия убеждения, — сказал генерал. — Нечеловеческая харизма. Агапий Лилипупс завербовал наследного принца Гриома. И тот поступил на военную службу добровольцем, в звании рядового армии Тиронги, с ежемесячным жалованьем в одну рупезу. На полное довольствие. Лилипупс никому не платил больше одной рупезы — это был его принцип.
В этом месте главный казначей подумал, что в своего рода гениальности бригадному сержанту все же не отказать. Без него расходы на армию существенно возросли.
— Собственноручно подписал контракт на пять лет, — живописал Галармон дальнейшую судьбу принца, — и отправился воевать против…
— Гриома?!! — не поверил его величество.
— В том-то все и дело.
— Разразился страшный скандал, — взял слово да Унара. — Наследника искали по всей стране, подозревали похищение с целью выкупа либо шантажа, заговор Лягубля и гриомских военных, пока однажды, совершенно случайно, не обнаружили в Иллирийском пехотном полку. Он уже навоевал себе медаль за храбрость. Отчаянно сопротивлялся любым попыткам вернуть его в лоно
