— Нет, — одними губами отвечал генерал.
— Оттого, любезный друг мой, что существует негласная договоренность между простыми смертными и могущественными существами. Мы разносим наши интересы во времени и пространстве. Мы не принимаем ничью сторону. За это нас не трогают. Нам позволяют жить.
— Это унизительно, — сдвинул брови храбрый рыцарь. — Ваше величество, отчего вы молчите?
— Молчу, потому что я такой же подлец, как и достойный граф, — пожал плечами король, ломая перо на мелкие кусочки. — Потому что меня сызмальства готовили ко всей этой мерзости. Потому что я, кажется, с молоком матери впитал главную мудрость: если однажды Кассария рухнет, Тиронга вздохнет спокойно.
— Мы в этой ситуации, как крохотное государство, вроде Илгалийского княжества, которое оказалось зажато между двумя враждующими империями, — пояснил да Унара.
Малым государствам можно прибегать к любым способам, чтобы выжить.
Тут король на минуту отвлекся, и граф стянул со стола оставшиеся перья, бумагу и хрустальное пресс-папье.
Огорченное величество поискало взглядом, чего бы покрутить в пальцах и поломать, но не обнаружило ничего подходящего и насупилось.
— Если кто-то высушит силу Кассарии, мы будем ему только признательны, — громко и раздельно повторил да Унара, будто вколачивал гвозди в крышку гроба, в котором похоронили дружбу и уважение генерала да Галармона.
— То есть приказ войскам отдан не будет, — уточнил дотошный Ангус.
— Ни в коем случае, милорд.
— Там каждый лишний меч на вес золота.
— Мы не имеем права отправлять людей на такую войну, откуда им заведомо не вернуться, — пожал плечами маркиз Гизонга. — Вы представляете себе хотя бы одного безумца, который решится противостоять сверхъестественному врагу?
— Это объективная реальность, — произнес начальник Тайной Службы Тиронги. — А субъективная реальность заключается в том, что все мы любим милорда да Кассара и многим ему обязаны.
— И Тиронга, — напомнил Галармон.
— И Тиронга тоже.
Генерал ждал продолжения, но оно не последовало.
— В таком случае, ваше величество, — решительно сказал первый рыцарь королевства, — прошу принять мою немедленную отставку.
— Чего-то подобного я и ждал от вас, — признался грустный король, нервно дергая кружевные манжеты.
— Вы ее примете? — спросил почему-то главный казначей.
— Вне всякого сомнения, — сказал Юлейн, гордо вскидывая голову. — Граф, верните же мне перо и бумагу! Что за детские шалости?
И, царапая витиеватую подпись под прошением Галармона, внезапно произнес:
— Тотис свидетель, как я вам завидую, мой дорогой.
Газета «Королевский паникер», № 146