безжалостно впивавшийся в желудок, куда-то пропал, Макса понемногу охватывало безразличие ко всему. Перед глазами проносились черные точки, медленно сгущаясь в туманную дымку, и хотелось поскорее провалиться в спасительный обморок, принять забытье, как драгоценный подарок - избавление от мук. Мешало лишь присутствие Бульки, который время от времени приближал к его лицу мокрый нос и, сочувственно поскуливая, утыкался им в то щеку, то в ухо Макса. Ранним утром, перед рассветом, Сайме привела его в рощу, поставила на колени и привязала за руки к дубу так, что щека оказалась прижатой к шершавой коре.
- Ты должен ощутить магию дерева, мальчик. Воспользуйся своими знаниями.
О каких знаниях говорила жрица, Макс так и не понял. Он попытался спросить, но ответа не получил: Сайме покинула лес. По тяжелому смраду, доносившемуся из-за дуба, к которому он был привязан, Макс определил, что находится где-то неподалеку от колодца Донна. Идя сюда вслед за
Сайме по тропе, он заметил, что в центре рощи шуршащая под ногами опавшая листва имеет привычный коричнево-золотистый цвет, такой, как в его родном мире. Значит, летом деревья здесь зеленые. Сейчас, сосредоточившись на этой незатейливой мысли, Макс в который раз пытался сделать то, что потребовала от него жрица. 'Воспользуйся своими знаниями'… а что он знает? Собственно, ничего, кроме огамического алфавита. Дуб - дур. Макс несколько раз мысленно произнес это слово. Ничего. Повторил его вслух. Ничего. Попытался было начертить пальцами знак, символизирующий дуб, да куда там! Руки, туго перетянутые веревкой, не слушались. Бесконечное количество раз повторяя слово 'дур' на все лады и в комбинациях с другими словами огамики и не добившись никаких результатов, Макс в конце концов впал в тупое оцепенение. День давно перевалил во вторую половину, тени удлинились, неумолимо приближались сумерки. Сайме все не возвращалась. Максу было страшно оставаться в роще после наступления темноты. Можно было, конечно, попросить Бульку перегрызть веревки, но он опасался гнева жрицы. Когда Макс потерял уже всякую надежду на избавление от веревок, над головой раздался недовольный голос:
- Ты не выполнил мое задание, мальчик.
Несмотря на страх наказания, Макс почти обрадовался появлению Сайме: пусть делает с ним все, что угодно, лишь бы освободила руки! Он зажмурился и закусил губы, ожидая приступа боли, которым жрица карала его за недостаточное, по ее мнению, рвение в учебе. Но вместо этого он услышал полный страдания визг Бульки. Скосив глаза, Макс с ужасом увидел, что пес, извиваясь, катается по земле.
- Ты привык к боли, мальчик. Может быть, мучения твоего зверя будут более действенным наказанием? - спокойно произнесла Сайме.
- Прекрати! - заорал Макс. - Прекрати, он же ни в чем не виноват!
Визг прекратился.
- Ты свободен, - сказала Сайме, развернулась и неторопливо двинулась по тропинке к выходу из рощи.
Веревки, стягивающие руки, упали, и Макс, чувствуя себя парализованным, свалился на бок. Где-то рядом тяжело дышал Булька. Передвигаясь, как червяк, Макс подполз к нему. Пес лежал, свернувшись в клубок, трясясь мелкой дрожью. В собачьих глазах застыли слезы. С трудом подняв непослушную руку, Макс кое-как погладил лобастую голову. Булька ответил благодарным взглядом.
Посидев некоторое время рядом с псом, Макс ощутил, как в руках понемногу начинает восстанавливаться кровообращение: под кожей забегали щекотные мурашки. Он начал усиленно двигать отечными, посиневшими руками и ногами, стараясь как можно быстрее вернуть им подвижность. Теперь к конечностям прилила тупая ноющая боль. Не обращая на нее внимания, Макс прикрыл глаза и попытался нащупать энергию окружающего пространства. Обнаружив тоненькую ниточку, тянущуюся от земли, он сосредоточился на ней и потянул ее к себе, присоединяя к своей энергии и чувствуя облегчение от этой подпитки. Когда боль в руках и ногах немного утихла, Макс положил обе ладони на спину Бульки и принялся лечить его, делясь с псом почерпнутым из земли зарядом. Вскоре тот перестал дрожать, лизнул Макса в щеку, бодро вскочил на ноги и, то и дело оглядываясь, устремился к тропинке.
- Подожди чуть-чуть, - попросил его Макс.
Он подошел к дубу и погладил коричневую, покрытую трещинками, кору. Закрыв глаза, Макс обнял дерево и прижался к нему, стараясь ни о чем не думать, а просто ощущать исходящую от него энергию. Он почувствовал, как силовые нити тянутся от дуба к его пальцам, но, вместо того, чтобы впитать их в себя, послал дереву свою энергию. Теперь он ощущал жизнь, текущую внутри дуба, слышал течение соков там, внутри, под толстой корой. Но этого было недостаточно, и Макс, мысленно произнеся 'дур', одновременно представил себе обозначающий его знак. Буква, четко отпечатавшись в его сознании, горела перед закрытыми глазами. Ощущая полное слияние с деревом, Макс прижал лицо к его стволу и как будто перенес горящий знак внутрь дуба, словно вместе со своей энергией отдавал ему и часть своего сознания. И дуб откликнулся, поделившись своей тайной, впустив его в святая святых своей жизни. Не открывая глаз, Макс увидел мерцающий бледно-голубой поток, снизу вверх пронизывающий ствол, устремляющийся в ветви, затем снова возвращающийся вниз. Кончики пальцев защипало, и Макс внутренним зрением заметил, что на них осели крохотные, почти микроскопические, искорки, отделившиеся от общего потока, циркулирующего внутри дуба. Открыв глаза, он оторвал руки от ствола и удивленно осмотрел их. Пальцы как пальцы, ничего особенного. Макс пожал плечами, еще раз погладил дерево, испытывая к нему благодарность, и повернулся к Бульке. Тот, сидя на тропе, ответил недовольным взглядом и даже слегка порычал, призывая поскорее уходить из этого жуткого, плохо пахнущего места.
- Идем-идем, малыш, - успокоил его Макс и зашагал по тропинке.
Подходя к дому Сайме, он слегка замедлил шаг, не решаясь показываться ей на глаза. Но жрица сама вышла на крыльцо и, облокотившись о дверь, наблюдала за его приближением.
- Покажи руки, - сказала она, когда Макс, не зная, как себя вести, остановился в паре шагов от крыльца.
Он послушно вытянул руки. Сайме осмотрела пальцы и, казалось, осталась довольна.
- Теперь начерти в воздухе знак дуба.
Вертикальная черта, справа к которой примыкают посередине под прямым углом два отрезка. 'Дур', - мысленно произнес Макс, выводя в воздухе знак, и тут же ощутил, как рука наливается неведомой силой. Буква огамики наконец получила свое истинное значение, приобрела магический смысл. Наваждение длилось недолго, но Макс успел в полной мере ощутить восторг от своего открытия.
- Ты выучил свой урок, - произнесла Сайме. - Первый шаг сделан, мальчик.
Глава 45
Длинный пергамент был испещрен знаками заклинания. Второй день Рамир неустанно трудился над созданием правдоподобной иллюзии. Теперь, перечитав еще раз написанное, он удовлетворенно вздохнул и отложил свиток. Конечно, работу еще нельзя было считать завершенной, заклинание требовало серьезных исправлений и уточнений. Но основа была заложена. Теперь можно переключиться на другие дела. Рамир встал из-за стола и принялся рыться на полке, отыскивая нужную книгу. Наконец, он выдернул из груды фолиантов старенький томик, на котором было написано: 'Природа сновидений. Способы воздействия на спящего'. Колдун уселся в кресло и погрузился в чтение.
Он оторвался от книги, лишь когда в комнате стало совсем темно. Рамир зажег лампу, но первая же попытка продолжить чтение вызвала резкую боль в утомленных глазах. Колдун с сожалением захлопнул прочитанный наполовину том и вышел из библиотеки. Немного поразмыслив, он
