— Как хочешь, — безразлично согласился Сильванеш. — Когда, ты думаешь, вернется Мина?
— Скоро, — заверил Герард эльфа, почти впихивая его в палатку. — Вам нужно отдохнуть.
Избавившись на некоторое время от своего подопечного, рыцарь поспешил вслед за Одилой.
— Ты избегаешь меня, — сказал он вполголоса, поравнявшись с ней.
— Ради твоего же блага, — ответила она, не замедляя шага. — Ты должен уйти и передать сообщение рыцарям в Оплоте.
— Именно это я и собирался сделать, но Мина повесила на меня одурманенного ею эльфийского короля. — Герард мотнул головой в сторону палатки Сильванеша. — Я приставлен к нему в качестве телохранителя.
Одила остановилась и посмотрела на друга.
— Правда?
— Правда.
— Идея Мины?
— А то чья же.
— Как умно, — заметила Одила, возобновляя ходьбу.
— Да уж куда умнее, — пробормотал Герард. — Ты случайно не знаешь, зачем ей понадобился этот эльф? Вряд ли она питает к нему нежные чувства.
— Конечно, не питает, — усмехнулась Одила. — Мина рассказала мне о нем. Возможно, сейчас Сильванеш может показаться тебе ни на что не годным, но это не так — на самом деле у него есть все задатки великого правителя, и, едва лишь у него появится желание встать во главе своего народа, сильванестийцы последуют за ним как один. Мина знает это и принимает адекватные меры.
— А почему она просто не убьет его? — спросил Герард. — Смерть была бы гораздо милосерднее любого ее замысла.
— Смерть превратит Сильванеша в мученика и поднимет эльфов на борьбу. А так они просто сидят сложа руки и ждут его возвращения... Кстати, за нами наблюдает Галдар. Мне нужно идти. Не следуй за мной.
— А куда ты идешь?
Девушка старалась не смотреть на него.
— Я должна отнести еду чародеям и накормить их.
— Одила! — Герард схватил ее за руку. — Ты все еще веришь в силу Единого Бога?
— Да, — ответила она, бросив на него вызывающий взгляд.
— Даже зная, что это злая сила?
— Злая сила, которая исцеляет больных и приносит утешение сотням страждущих, — подчеркнула Одила.
— Ага, а еще вселяет жизнь в мертвецов.
— Такое под силу только Божеству, — спокойно сказала она. — Я верю в силу Единого Бога, Герард, да и ты тоже. Потому ты и находишься здесь.
Рыцарь хотел возразить, но не смог. Сила Единого Бога... Не о ней ли ему постоянно нашептывал внутренний голос? По собственной ли воле он так долго оставался рядом с Миной? Или...
Заметив его смущение, Одила развернулась и ушла, а Герард еще долго стоял на месте и смотрел ей вслед.
8. Рыцарь Черной Розы
На этот раз путешествие длилось недолго: не успел Тас устать от вращения в воздухе, как вдруг, кувырнувшись напоследок еще раз, он приземлился обеими ногами на твердую землю.
Кендер с облегчением вздохнул и огляделся.
Зеленого Лабиринта больше не было. Конундрума тоже. Был только розовый сад, посреди которого и стоял Тассельхоф.
Наверное, в прошлом этот сад был воплощением самой красоты, но что-то заставило ее уйти отсюда. Засохшие цветы роз, некогда ярко-красные, теперь почернели, и их нежные головки безжизненно поникли на потемневших стеблях. Под обрушившейся каменной стеной лежали груды мертвых листьев. Дорожка из каменных плиток, ведшая в замок, была разбита, а стены самого замка — обуглены. Из-за высоких кипарисов в сад почти не проникал солнечный свет, так что, когда сюда приходила ночь, она казалась лишь усилением дневных теней.
Непоседе стало грустно, ибо за всю свою жизнь он еще ни разу не видел места, которое нагоняло бы на него такую невыразимую тоску.
— Что ты здесь делаешь? — раздался вдруг суровый голос.
Над кендером стоял рыцарь. Мертвый рыцарь. Он был мертв в течение уже многих веков. Тело его давно сгнило, остались только доспехи — потускневшие и почерневшие от времени, опаленные пожарами былых войн и окрашенные кровью жертв их хозяина. Только красные глаза рыцаря сверкали из-под забрала шлема, причиняя боль тем, кто в них смотрел. Таса передернуло.
Он испытывал в эти минуты ужасное чувство, которое когда-то знал, но потом забыл, поскольку запретил себе вспоминать о нем. И вот оно снова возвращалось, наполняя рот Тассельхофа горькой, обжигавшей язык желчью.
Сердце кендера колотилось так бешено, словно хотело выскочить из груди, но не могло, а желудок, судя по ощущениям, свернулся клубочком и попытался спрятаться.
Бедный Тас лишился дара речи. Он узнал рыцаря: именно этот Рыцарь Смерти, Повелитель Сот, и научил его испытывать то самое отвратительное чувство — чувство страха.
Их последняя встреча была не из приятных, а потому сейчас Тассельхофу очень хотелось остаться неузнанным. Увы, следующие слова Повелителя убили всякую надежду.
— Я не люблю повторять. Что ты здесь делаешь?
Тасу приходилось слышать эти слова бессчетное количество раз, но никогда еще в них не звучала такая злоба. Обычно у него интересовались: «Что ты
Кендер предпринял несколько попыток ответить, но ни одна из них так и не увенчалась успехом, ибо слова, вылетавшие из его рта, тут же превращались в какое-то нечленораздельное бульканье.
— Я уже дважды спросил тебя, — напомнил мертвый рыцарь. — И если мое пребывание здесь вечно, то у моего терпения есть предел.
— Я стараюсь, господин, — пропищал Тассельхоф, — но из-за вас у меня все слова в клубок сбились. Конечно, это не слишком вежливо, но я вынужден задать вам один вопрос
