Волкуны охотились стаями по тридцать-сорок тварей. А Оседлых было пятнадцать, из них пятеро – дети.
– У них нет никакой надежды, – между делом заметил Эпло, пожимая плечами. Он чистил свой кинжал от крови.
– Мы можем вернуться и помочь им сражаться, – сказала женщина.
– Мы двое не слишком им поможем. Мы умрем вместе с ними, и ты это знаешь.
Издалека до них донеслись хриплые крики – Оседлые созывали друг друга, чтобы защищаться. Слышались высокие голоса женщин, выпевавших руны. И, заглушая все, неслись крики детей.
Лицо женщины помрачнело, она посмотрела в том направлении, откуда неслись крики.
– Идем, – сказал Эпло, возвращая кинжал в ножны. – Их может быть куда больше.
– Нет. Они все убивают в одном месте. Крики детей переросли в вопли ужаса.
– Это сартаны, – хрипло сказал Эпло. – Они ввергли нас в этот ад. Они одни отвечают за это зло.
Женщина посмотрела на него, и ее карие глаза блеснули золотом.
– Я думаю.., быть может, зло – внутри нас.
Взвесив в руке копье, она повернулась, собираясь уйти. Эпло остался стоять, глядя ей вслед. Она шла не в ту сторону, куда они направлялись. Она шла туда, где затихали звуки сражения. Крики детей оборвались.
– Ты носишь моего ребенка? – спросил Эпло.
Если женщина и услышала его, она не ответила, продолжая идти. Ветви сомкнулись за ее спиной. Эпло прислушивался, пытаясь различить ее шаги. Но она была хорошей Бегущей.
Она шла бесшумно.
Эпло взглянул на тела, лежавшие у его ног. Волкуны долго были заняты Оседлыми, но теперь они могли почуять свежую кровь и прийти сюда.
Кроме того, какое это имело значение? Ребенок мог бы только задержать их. Эпло ушел тем путем, который избрал, – по пути, который вел к Вратам, вел к избавлению.
Глава 22. ТУННЕЛИ, ОТ ТУРНА ДО ТИЛЛИИ
Гномы столетиями создавали эти туннели. Коридоры пересекались и расходились во все стороны, главные магистрали простирались к северинту, в гномские королевства Клаг и Гриш, которых более не существовало, и к югринт-закаду, во владения Морских Королей и за пределы Тиллии. Гномы могли путешествовать и поверху, например, торговые пути, ведущие на югринт, были им хорошо известны. Но они предпочитали темноту своих укромных туннелей. Гномы не любили «искателей света», как они с неприязнью называли людей и эльфов, и не верили им.
Путь через туннели был безопасней, но Другар испытывал мрачную радость при мысли о том, что его «жертвы» ненавидят туннели, ненавидят духоту и замкнутость и более всего ненавидят темноту.
Туннели были построены для существ роста Другара. Люди и высокий эльф должны были пригибаться, а время от времени ползти на четвереньках. Мышцы горели от напряжения, тело ломило, колени были разбиты, руки поранены и кровоточили. С удовлетворением Другар видел, как люди и Эпло обливаются потом, слушал их тяжелое дыхание и стоны. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что двигались они слишком быстро – в особенности эльф, изо всех сил рвавшийся домой. Рега и Роланд просто рвались наружу.
Они останавливались для короткого отдыха только тогда, когда уже почти падали от усталости. Другар зачастую оставался бодрствовать, наблюдая за спящими и поглаживая лезвие кинжала. Он мог убить их в любой момент, потому что эти дураки теперь доверяли ему. Но убивать их теперь было бессмысленно. Он мог с тем же успехом позволить титанам убить их. Нет, он рисковал своей жизнью, спасая их не для того, чтобы просто зарезать во сне. Они должны сначала увидеть то, что видел Другар, должны стать свидетелями истребления тех, кого они любят. Они должны сражаться без надежды, зная, что весь их народ будет уничтожен. Тогда, и только тогда, Другар позволит им умереть. Потом он умрет сам.
Но нельзя жить только одной одержимостью, телу нужен был отдых. Гном в конце концов засыпал сам, а пока он храпел, его жертвы говорили.
– Ты знаешь, где мы?
Пайтан перебрался туда, где сидел Роланд, баюкая пораненную руку.
– Нет.
– Что, если он ведет нас не туда? Что, если мы идем на северинт?
– Зачем это ему? Ох, если бы у нас была какая-нибудь мазь из запасов Реги…
– Может быть, у нее есть…
– Не буди ее. Бедная девочка, пусть спит. – Роланд сжал кулаки, поморщившись от боли. – Ох уж эти чертовы колючки.
Пайтан тряхнул головой. Они не могли видеть друг друга – гном настоял, чтобы факел горел только тогда, когда они двигались. Дерево, из которого он был сделан, могло гореть долго, но путешествие предстояло далекое, и его надо было беречь.
– Я думаю, мы можем рискнуть, – сказал Пайтан. – У меня есть этерилит
. Я могу сказать, где мы.
Роланд пожал плечами.
– Как хочешь. Я не хочу снова повстречаться с этими ублюдками. Я даже подумываю о том, чтобы остаться здесь навсегда. Похоже, я начинаю привыкать.
– А как же твой народ?
– А чем я смогу им помочь?
– Ты можешь предупредить их…
– Эти ублюдки двигаются с такой скоростью, что, верно, уже добрались туда. Пусть рыцари с ними сражаются. Для этого их и готовили.
– Ты трус. Ты недостоин… – Пайтан понял, что он собирается сказать, и оборвал речь на полуслове.
Роланд мягко закончил фразу за него:
– Недостоин кого? Своей жены? Реги, которая дорожит своей шкурой?
– Не смей о ней так говорить!
– Я могу говорить о ней так, как мне нравится, эльф. Она моя жена, или ты забыл эту маленькую деталь? Богом клянусь, похоже, ты и вправду забыл!
Роланд говорил быстро и жестко. Он любил намекать, что прожил полную опасностей жизнь, но это было не так. Как-то раз его пырнули ножом в баре, а в другой раз на него напал разъяренный дикий медовед. Потом было время, когда пни с Регой подрались с собратьями контрабандистами во время спора насчет свободной торговли. Сильный, быстрый и умелый, Роланд получил и этих приключениях пару синяков и несколько царапин.
Отвага часто приходит в бою. Всплеск адреналина, горячая кровь. Тяжело найти в себе отвагу, когда ты привязан к дереву и залит кровью человека, который был привязан рядом с тобой.
Это стало глубоким потрясением для Роланда. Когда он засыпал, он снова видел эту ужасную сцену, снова раз за разом переживал ее. Он начал благословлять темноту, которая скрывала его страх. Снова и снова он просыпался от собственного крика.
