нами. Мы уйдем, когда получим то, за чем пришли, – спокойно сказал Блюститель Душ. – Дай нам дорогу.
Незримый выхватил меч, открыл было рот, чтобы позвать на подмогу, но Блюститель поднял руку, и Незримый застыл молча и неподвижно.
– Твоя плоть лишь оболочка, – сказал Кенкари. – И когда-нибудь ты ее покинешь. Ныне говорю я с твоей душой, что живет вечно и должна будет ответить перед предками за то, что свершила в жизни. Если ты не окончательно предался ненависти и черным стремлениям, помоги нам.
Незримого затрясло в муке какой-то внутренней борьбы. Он выронил меч и потянулся за связкой ключей. Безмолвно протянул ее Блюстителю Душ.
– В какой камере человеческая чародейка? Живые глаза Незримого показали на темный и с виду заброшенный коридор.
– Не ходите туда, – сказал он глухим, как эхо в пещере, голосом. – Туда придут они. Они приведут еще одного заключенного.
– Кто – они?
– Не знаю, Блюститель. Они пришли к нам недавно, – они говорят, что они эльфы, как и мы. Но это не так. Мы все это знаем, но не смеем ничего сказать. Чем бы они ни были, они ужасны.
– В какой она камере? Незримый задрожал, захныкал.
– Я… я… не могу…
– Слишком сильный страх. Я не могу говорить с его душой, – пробормотал Блюститель. – Все равно. Мы ее найдем. Что бы ни случилось, твое тело не будет ничего видеть и слышать, покуда мы не уйдем отсюда.
Блюститель Душ опустил руку. Незримый поморгал, словно только что очнулся от короткого сна, сел за стол, достал журнал ночного дежурства и с пристальным интересом стал его изучать.
Взяв ключи, Блюститель с суровым и жестким лицом пошел по темному коридору. Его спутники последовали за ним. Они шли неверным шагом, сердца их быстро колотились. Они дрожали от ледяного страха, пробиравшего их до костей.
В тюремном отсеке было зловеще тихо. Но внезапно эльфы услышали шаги и звук, как будто по полу волочили что-то тяжелое.
Из стены в противоположном конце появились четыре фигуры, словно порожденные тьмой. Они волокли пятого – вялое, безжизненное тело.
Все четверо выглядели как эльфийские солдаты. Но Кенкари могли проникать дальше, чем видел смертный взор. Хранители смотрели не на внешний вид – они искали души. Но здесь они не нашли ни единой души. И хотя они не видели змеев в их истинном обличье, Кенкари поняли, что то, что они видят, – Зло. Зло огромное, безымянное, древнее, как время, страшное, как конец света.
Змельфы почуяли лучезарное присутствие Кенкари и забыли о своем пленнике. Казалось, змельфов это забавляет.
– Чего ты хочешь, старый сучок? – спросил один. – Пришел посмотреть, как мы его прикончим?
– Может, ты пришел за его душой? – спросил другой.
– Не трать времени попусту, – рассмеялся третий. – Он вроде нас, у него нет души.
Кенкари не могли ответить. Ужас лишил их голоса. Они долго жили на свете, дольше, чем почти все эльфы, но они никогда не сталкивались с таким злом.
Или все же сталкивались?
Блюститель Душ огляделся, осмотрел тюрьму. Вздохнув, он заглянул в собственное сердце. И больше не нашел там страха. Только стыд.
– Отпустите патрина, – сказал он. – И уходите.
– Но ты же знаешь, что он собой представляет. – Змельфы были удивлены. – Может, ты не понимаешь, насколько он могуществен? Только мы можем справиться с такой магией. Лучше бы ты сам ушел – пока можешь.
Блюститель Душ стиснул хрупкие руки и шагнул вперед.
– Отпустите его, – спокойно повторил он. – И уходите.
Четыре змельфа бросили Эпло на пол, но не ушли.
Сбросив эльфийское обличье, они превратились в бесформенные тени. Остались только полыхавшие красным огнем глаза. Они стали надвигаться на Кенкари.
– Вы долго служили нам, – тысячью змеиных голосов прошипела тьма. – Вы славно нам служили. Это дело вас не касается. Эта женщина – человек, ваш злейший враг. Патрин же замышляет поработить вас и весь ваш народ. Уходите. Уходите прочь и живите себе спокойно.
– Ныне я вижу и слышу вас впервые, – сказал Блюститель Душ. Голос его дрожал. – Стыд мой велик. Да, я служил вам – из страха, непонимания и ненависти. Теперь же, узрев вас такими, как вы есть, узрев себя, я отрекаюсь от вас. Более я не слуга вам.
Черный бархат его одежд замерцал и вспыхнул ярким многоцветьем. Блюститель воздел руки, и шелк заструился вокруг его тела. Он шагнул вперед, воззвал к магии мертвых и призвал на помощь Кренку-Анрис.
Тьма сгустилась вокруг него – огромная, угрожающая.
Кенкари стоял непоколебимо, бесстрашно глядя ей в лицо.
Тьма зашипела, скорчилась и медленно уползла.
Книжница и Привратник смотрели на все это с раскрытыми ртами.
– Ты прогнал это!
– Потому, что я перестал бояться, – ответил Блюститель. Он посмотрел на бесчувственное, безжизненное с виду тело патрина. – Но, думаю, слишком поздно.
Глава 36. ИМПЕРАНОН. Аристагон, Срединное Царство
Хуго Десница проснулся на рассвете от ощущения, что кто-то стоит рядом. Он вскочил и увидел графа Третара.
– Замечательно, – сказал тот. – То, что рассказывают о тебе, не преувеличено. Ты настоящий профессионал, холодный и бесчувственный убийца. Мало могу себе представить людей, которые могут спокойно спать ночью, намереваясь убить короля! Хуго сел, потянулся.
– Таких больше, чем вы думаете. А как вам спалось?
Третар усмехнулся.
– Довольно плохо. Но я уверен, что завтра буду спать гораздо лучше. Дракона мы достали. У Санг-дракса есть среди людей друг, который очень полезен в подобных случаях…
– Уж не Эрнст ли Твист его зовут?
– Да, действительно так, – ответил граф.
Хуго кивнул. Он до сих пор не понимал, что происходит, но то, что и Твист участвует в этом деле, не удивило его.
– Дракон сидит на привязи за стенами Имперанона. Эту тварь нельзя допустить внутрь. Император неделю будет отходить от нервного потрясения. Я сам отведу туда вас с мальчиком. Его высочество сгорает от нетерпения.
Третар посмотрел на Бэйна, который уже был одет и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Пес лежал рядом с мальчиком. Хуго посмотрел на пса и удивился, что такое с ним случилось. Пес опустил уши, и вид у него был отчаянно несчастный. Но тут он поднял голову и с надеждой посмотрел на дверь, словно ждал, что его позовут.
