Выйдя из дворца вместе с родителями, Гарет во все глаза глядел на площадь. Обычно пустынная, она была целиком запружена народом. Сюда стеклось все население Виннингэля. По случаю праздника ворота третьего яруса были распахнуты настежь. Сегодня тем, кто жил на первом ярусе, у самого берега, и обитателям второго яруса, населенного ремесленниками и торговцами, было позволено войти в королевскую часть города. Многие прибыли из Дункарги, привлеченные возможностью увидеть парад (это была единственная часть церемонии, на которую их допустили) и продать свои товары на ярмарке, устроенной в честь Хельмоса.
Мимо легким галопом проскакал на своем боевом коне капитан Аргот. Вид у всадника и лошади был суровый. Еще бы: капитан и его солдаты отвечали за порядок в толпе, насчитывавшей никак не меньше десяти тысяч. Встав плечом к плечу и взявшись за руки, солдаты образовали живую цепь на всем пути от дворца к Храму. Толпа колыхалась и напирала на эту цепь, чтобы хоть мельком взглянуть на королевскую процессию. Еще один полк солдат выстроился треугольником на ступенях дворца. В руках у этих воинов были тяжелые бронзовые щиты. Если вдруг вспыхнут беспорядки, солдаты со щитами, сверкающими на солнце, смогут легко вклиниться в толпу.
Семья Гарета заняла место среди придворной знати, ибо им предстояло участвовать в параде. Камергер его величества выстраивал придворных в соответствии с их рангом и положением. Гарет с родителями попали в первые ряды, что очень понравилось мальчику, но раздосадовало его отца, поскольку более знатные особы находились ближе к концу процессии. Однако для Гарета было важно, что они первыми достигнут ступеней Храма, а значит у него будет возможность увидеть остальную часть шествия.
Разумеется, никто из придворных не соглашался идти в самом первом ряду. Королевскому камергеру пришлось нелегко. Он спорил, убеждал, действовал лестью и угрозами и совсем охрип от крика. Места в процессии были распределены заранее, однако в последнюю минуту все построение рухнуло из-за одного вельможи. Камергер по ошибке поставил его назад, и теперь этот придворный счел себя оскорбленным и не хотел уходить вперед. Другие придворные тоже стали требовать, чтобы их переместили.
Гарет не обращал внимания на эти споры. Он смотрел на капитана Аргота, вспоминая, как однажды сидел верхом на его лошади. Капитан что-то крикнул своим людям; кажется, он упомянул орков. Часть солдат покачали головами, другие, похоже, насторожились. Гарет испугался, решив, что орки вздумали испортить людям праздник. Однако он посмотрел по сторонам и успокоился: среди толпы не было ни одно орка. Но вообще-то это выглядело странно. Орки обожали любые праздники. Будучи намного выше людей ростом, они всегда выделялись в толпе, стояли с разинутыми ртами и наслаждались зрелищем.
Аргот наклонился к солдатам. Гарет вслушивался в их разговор. Дагнарусу будет интересно узнать, что там могло произойти. Его всегда интересует все, что связано с солдатами.
— Как ты думаешь, они что-нибудь затевают? — крикнул Аргот, перекрывая шум толпы.
— Нет, капитан, — ответил один из лейтенантов, подходя ближе. — Их шаманы возвестили о дурных знамениях.
Аргот мрачно улыбнулся.
— Что на сей раз: стая гусей летела с юга на север, а не с севера на юг?
Лейтенант усмехнулся.
— Нечто вроде этого, господин капитан. Кстати, вы видели, какой сегодня был восход?
— Да, и потому мне не понять орков, — сказал Аргот. — Я уже две ночи не спал. Должен сказать, восход был просто великолепен. Боги благословили сегодняшнее событие.
— А орков этот самый восход не на шутку перепугал, — сообщил лейтенант. — Озеро Илдурель сделалось красным, словно запылало в огне. Те орки, что с утра пораньше вышли ловить рыбу, заорали и завопили, что вода горит, и стали звать своих сородичей на берегу, чтобы те их спасли. Где там! Пока небо не приняло свой привычный цвет, никто из них и веслом не пошевелил. Всю пойманную рыбу орки пошвыряли за борт, говоря, что улов проклят. Теперь они сидят по домам и дрожат от страха.
— Хвала богам, — облегченно вздохнув, произнес Аргот. — Хотя бы орки не доставят нам сегодня хлопот.
Капитан поскакал разбираться с новым происшествием: какая-то женщина кричала, что с нее сорвали драгоценности.
Камергеру в конце концов удалось выстроить придворных, но, правда, не так, как хотелось бы отцу Гарета. Им троим вновь пришлось занять место в том же ряду.
Знать двигалась мимо толпы ликующих людей, чьи улыбающиеся и ухмыляющиеся лица так разительно отличались от необычайно мрачных и суровых лиц солдат.
Народ был счастлив и добродушен, ибо жить в Виннингэле в те времена было хорошо. Церковь надлежащим образом заботилась о бедных; преуспевающее среднее сословие платило подати, которые не особо били по кошельку. Люди богатые делали щедрые пожертвования и жили в свое удовольствие.
За придворной знатью шли послы из других государств — главным образом, эльфы. В числе послов находился и один дворф. Орков не было. Из-за дурного знамения даже посол орков не согласился участвовать в параде, хотя Гарет потом узнал, что король Тамарос собственноручно написал этому послу теплое, ободряющее послание. Чтобы подчеркнуть торжественность момента, между шествием послов и началом королевской процессии сделали перерыв. Толпа смолкла, затаив от волнения дыхание.
К этому времени семья Гарета уже оказалась на ступенях Храма. Главы гильдий, мелкая знать, землевладельцы, придворные и послы заполнили ступени, ожидая прибытия короля.
Громко запели фанфары, возвещая, что королевская процессия двинулась к Храму. Первыми шли королевские знаменосцы, потом трубачи со сверкающими на солнце фанфарами. За ними двигались десять Верховных Магов, которых можно было различить по цвету риз, надетых поверх расшитых золотом стихарей, являвшихся одеянием всего духовенства.
За магами ехали короли других государств, также населенных людьми. Они ехали на колесницах, сопровождаемые своими рыцарями. За ними двигалась королева Эмилия и ее свита. Королева восседала в паланкине, который несли четверо рослых слуг. По бокам шли распорядительница гардероба и прочие фрейлины. Все они разбрасывали лепестки роз. Эти розы всю зиму растили в оранжерее, готовясь к торжественному дню. Отец королевы — король Дункарги Олгаф — тоже был приглашен на торжество, однако отклонил приглашение. Двор короля Тамароса расценил это как неслыханное оскорбление.
Гарет вглядывался в паланкин королевы, поскольку раньше вместе с ней там сидел и Дагнарус. Но сегодня место принца пустовало. Гарет встревожился, опасаясь, как бы принц вообще не отказался участвовать в церемонии. К этому времени приветствия (весьма вялые) в адрес королевы стихли, сменившись перешептываниями и негромкими вздохами толпы.
Дагнарус шел, держась на достаточном расстоянии от материнской свиты. Примерно такое же расстояние отделяло его от свиты короля, двигавшейся сзади. Принц шагал по усыпанной розами дороге один, грациозно махая рукой толпе. Под солнцем его темно-рыжие волосы казались языками пламени. Находись сейчас в толпе орки, они непременно бросились бы бежать, посчитав это очередным дурным знамением. Принц шел, прямой, как струна, и в свои девять лет выглядел настолько по-королевски, что женщины в толпе вздыхали и ворковали, точно голубки.
За младшим принцем на великолепных конях ехали пятеро Владык. Их серебристые доспехи, отличавшиеся сообразно виду служения каждого Владыки, ярко блистали на
