— Вы разбираетесь в этом лучше, чем я, — ответил Рейвен.
Подхватив лошадь под уздцы, он собрался уйти.
— Постойте! — голос брата Улафа хлестанул по нему, словно прут.
Маг был молод, не больше тридцати, но в его тоне звучала властность, и Рейвен инстинктивно подчинился. Он остался на месте; чудовищная усталость тянула его голову вниз. И все же он радовался, что наконец-то избавился от источника своих кошмаров.
— Джозеф, — окликнул привратника брат Улаф. — Принеси фонарь.
Привратник, качая головой, поднялся по лестнице, ведущей в здание Храма.
Брат Улаф, спрятав руки в рукава своей сутаны, остался вместе в Рейвеном в темноте двора. В Храме не светилось ни одного окна. Даже те, кто привык засиживаться допоздна за своими занятиями, к этому времени уже легли спать. Воин и маг стояли молча. Брат Улаф, застыв от ужаса и изумления, смотрел на темнеющий узел. Рейвен стоял, выпрямившись во весь рост, словно на параде, и смотрел прямо перед собой.
Храм Магов представлял собой внушительное здание, уступавшее своими размерами только королевскому дворцу. Его сияющий белый купол и четыре спиралевидных минарета были видны за многие мили от города. О его садах ходили легенды. Крупнее этого Храма был только Храм Магов в Новом Виннингэле — причина уязвленного самолюбия дункарганцев. После падения Старого Виннингэля их Храм долгие годы был самым большим в мире, пока виннингэльцы не построили в новой столице свой грандиозный Храм.
Дункарга не могла достичь высокого благосостояния из-за нескончаемой и разорительной для королевства войны со своими ближайшими соседями-карнуанцами. Фактически, они были собратьями дункаргарцев, ибо Карну некогда входило в состав Дункарги. Теперь дункарганцы могли лишь с нарастающей завистью следить, как процветающая Виннингэльская империя тратила громадные деньги на возведение нового Храма. Дункарганцы считали, что это делается специально, чтобы обозлить и унизить их. Им оставалось лишь злословить по поводу нового Храма, презрительно называть его грубым и вычурным и утешаться тем, что их собственный Храм гораздо старше и уже целых триста лет украшает Дункар. Сам великий король Тамарос однажды почтил своим присутствием Храм в Дункаре. Все это была славная история, о которой дерзкий выскочка, вознесшийся в Новом Виннингэле, не мог даже мечтать.
В окнах у входа мелькнула полоска света, озарившего белый мрамор ступеней. Это возвращался привратник Джозеф, неся фонарь.
— Давай мне фонарь и можешь возвращаться в будку, — сказал ему брат Улаф.
Джозеф, ворча себе под нос, ушел. Подняв фонарь, брат Улаф смог рассмотреть лицо ночного гостя.
— Как вас зовут, капитан?
— Рейвен, Почтенный Маг.
— Вы из племени тревинисов?
— Да.
— А где находится ваше селение?
— Это совсем маленькая и ничем не примечательная деревушка, Почтенный Маг.
Брат Улаф удивленно наморщил лоб, но от дальнейших расспросов воздержался. Взгляд его снова упал на узел.
— Так что же все-таки у вас внутри узла, капитан?
— Это… раньше это были рыцарские доспехи, — ответил Рейвен, загораживая рукой воспаленные глаза. — От них исходит зло. Я, конечно, не маг, но мне думается, доспехи несут на себе проклятие Пустоты.
Брат Улаф осветил фонарем запыленную парусину.
— Не соизволите ли вы развязать свой груз, капитан?
Рейвен вздрогнул всем телом. Он покачал головой и поспешно отступил от зловещего узла.
— Нет, — коротко бросил он, забыв про всякую учтивость. — Нет, — упрямо повторил он.
Брат Улаф с недоумением посмотрел на него, затем принялся за дело сам. Ловким и умелым движением он ухватился за один из концов узла и потянул на себя. Свет фонаря высветил часть доспехов, блеснув на черных шипах. В затуманенном усталостью мозгу Рейвена сразу всплыл образ громадного черного насекомого со сложенными лапками.
Брат Улаф долго разглядывал доспехи, не проронив ни слова. Рейвен закрыл воспаленные веки и задремал стоя.
— Где вы их нашли? — послышался вопрос мага.
Рейвен сразу же проснулся. К счастью, ответ он продумал заранее, когда еще был в состоянии связно мыслить. Сейчас бы у него этого не получилось. Посмотрев на доспехи, он обнаружил, что маг снова прикрыл их парусиной.
— Я их нашел, Почтенный Маг, на берегу Редешского моря, — ответил Рейвен. — Я там охотился и… случайно натолкнулся. Я увидел следы битвы.
Рейвен протер глаза.
— Рыцарь, которому они принадлежали, был мертв. Больше я ничего не знаю.
Маг вперился глазами в Рейвена.
— Что вы сделали с телом?
— Предал земле, как положено.
— А зачем взяли доспехи?
Рейвен пожал плечами.
— Я ведь воин и потому сразу увидел, насколько искусно сделаны эти доспехи. Поверьте, это очень ценная амуниция. Воину не пристало проходить мимо такой находки. Только потом я почувствовал… — Рейвен проглотил накопившуюся слюну, — почувствовал весь этот ужас. Я понял, что поступил неправильно, и потому решил передать свою находку Церкви.
— Вы сказали, что похоронили убитого. От чего погиб этот так называемый рыцарь?
— От удара мечом в грудь. Вы же видите, меч пробил нагрудник доспехов.
— Странно, что столь прочные доспехи поддались удару меча, — пробормотал брат Улаф. — Значит, самого сражения вы не видели? И ничего не слышали? И больше там никого не было?
— Нет, Почтенный Маг, — ответил Рейвен. — Никого.
Он начинал испытывать беспокойство.
— Я рассказал вам все, что знаю. Я привез вам доспехи. Делайте с ними, что сочтете нужным, но с меня довольно. Больше я не хочу их видеть. Спокойной вам ночи, а я пошел.
Рейвен повернулся и, шатаясь от усталости, чуть не упал, споткнувшись обо что-то. Подойдя к лошади, он уткнулся головой в ее теплый бок и стоял, дожидаясь, пока не разойдется туман перед глазами. Откуда-то издалека доносился голос мага. Тот еще что-то спрашивал, но Рейвену больше было нечего ему сказать, и потому он молчал. Когда маг подошел к нему и положил руку на плечо, Рейвен так свирепо зарычал, что маг поспешно убрал руку.
Наконец у Рейвена хватило сил влезть в седло. Слегка ударив
