она.
Мы с Герном переглянулись. Он медленно подобрал монеты и, снова отправившись в каюту, возвратился с чем-то в правом кулаке. Он протянул вещь женщине, принявшей ее, когда он раскрыл руку. Там оказалась тонкая золотая цепочка, которую он носил в городе в качестве амулета на удачу.
Каменноликая бросила цепочку в карман и заговорила с Герном быстро и сердито. Я разобрал лишь часть того, что она сказала. Она была разъярена его поведением. Она была сыта по горло получением безделушек от невежественных рыбаков из грязных прибрежных городов, не достигших должного уровня цивилизации, чтобы использовать настоящие деньги. Она назвала Герна позором доминиона Великого Эргота и сказала, что он может оставаться три дня — и не более. А затем может продавать свой улов хоть в Бездне, и ее это не волнует. С этими словами она развернулась на месте и пошла дальше не оглядываясь.
Доминион Великого Эргота? Я поглядел на Герна, а он ошеломленно посмотрел на меня и начал нервно осматривать пристань. Рабочие вокруг нас продолжали разгружать рыбу с других кораблей, лишь изредка бросая взгляды в нашем направлении. Все они носили железные ошейники. По большей части это были люди-мужчины, но встречались здесь и гномы, и полуэльфы, несколько человеческих женщин и даже один маленький гном-механик. Они держали глаза опущенными, не встречаясь с моим взглядом.
Рабы… это явно были рабы. Я чуть не сказал кое-что Герну, но подавил это желание из осторожности. Мы с капитаном огляделись. Город при ближайшем рассмотрении оказался столь же чуждым, как и с большого расстояния. Поменялся даже стиль одежды — люди и эльфы мужского пола одевались в странные мешковатые штаны. Женщины носили длинные юбки, метущие землю. Цвета одеяний были тусклыми, но разнообразными. Люди и эльфы, широкоплечие гномы там и тут — но ни одного кендера. Это настораживало. Никогда еще не удавалось добраться до пристаней Палантаса, не столкнувшись с дюжиной оных, пытающихся проникнуть на все корабли подряд, чтобы исследовать их. Многих кендеров я считал своими друзьями, хотя они и сводили Герна с ума. Но сейчас их не было вообще.
И тут до меня внезапно дошло, что на рыболовецком судне, которое я увидел во Вратах, которое еще походило окраской на корабль из Хило, был человеческий экипаж. Я уверен в этом. Хило, тем не менее, являлось кендерским государством на одном из больших островов Северного Эргота, к западу от Палантаса. Я мог предположить, что люди всего лишь соламнийские наймиты, в это лето работавшие на рыбацкое семейство из Хило. Но на палубе должен был находиться и кендер. А еще минотавры… их обычно немного, но из-за своих размеров и звериного запаха они всегда довольно заметны. Однако сейчас не было ни одного.
Мой взгляд упал на безмолвно борющегося с огромной корзиной рыбы маленького гнома-механика в широком железном ошейнике. Я посмотрел вокруг и увидел в центре маленькой открытой площадки у пристаней беззубого старика, прикованного цепью, идущей от его ошейника к толстому деревянному столбу. Дети бросали в него камни, а он прикрывал белобородое лицо костлявыми руками.
Где-то щелкнул кнут, и кратко прокричала женщина. Никто не реагировал так, как если бы произошло что-нибудь необычное.
— Может быть, стоит осмотреться, — произнес капитан.
Я кивнул. Мы оставили пришвартованного «Летучего Омара» позади и отправились неуверенным шагом в этот странный новый город.
Это определенно был Палантас и в то же время — определенно не он. Я признавал здание то здесь, то там и, нахмурившись, глядел на многие другие. Улицы казались почти, но не совсем теми же самыми. По пути я собрал несколько кожаных мешочков — этому мастерству меня научил мой друг-кендер несколько лет назад. Внутри них позвякивали монеты, и я до поры спрятал их в своем поясе. Лучше всего будет, если Герн не увидит их и не станет волноваться, а еще лучше, если их не увидит констебль и не засадит меня в тюрьму за воровство.
Но нам надо было что-то есть. Я извлек две монеты, оказавшиеся серебряными, и сказал Герну, что нашел их на земле. Он с благодарностью принял деньги и указал на маленькую таверну, заведение под названием «Радостная Сирии», над которым была вывеска с чрезмерно точно прорисованной голой зеленой леди. Пол таверны покрывала притоптанная солома, пахло потом, древесной стружкой и дешевым элем с остаточным душком рвоты и легкой примесью зловония недавно использованного гальюна. Внутри находились люди, полуэльфы и эльфы, большинство из которых посмотрели на нас, когда мы вошли, но тут же потеряли всякий интерес. Завсегдатаи были грязны, но их одежда казалась добротно сработанной, даже лучше, чем я обычно видел в Палантасе… в нашем старом Палантасе. Мы заняли места за угловым столиком в дальнем конце, возле открытого окна, выходящего на деревянный забор, расположенный в трех футах от него.
— Не понимаю, — произнес Герн, прикрыв рот темной, мозолистой рукой, и начал нервно пощипывать подбородок, пока мы ожидали обслуживания.
— Что такое доминион? — прошептал я.
Капитан поглядел из окна на деревянную стену, поколебавшись, прежде чем ответить.
— Это страна, входящая в состав империи. Она обладает собственным правительством, но следует указаниям императора.
— Эргот никогда не был доминионом в чьей-либоимперии, — сказал я. В свободное время я много читал книги по истории. — Ты заметил, что здесь совсем нет кендеров?
Герн удивленно посмотрел на меня.
— Я… хм-м, — произнес он, снова осматриваясь. — Заметил. Ну, может, это место для них на этой неделе показалось слишком скучным.
Он умолк, поскольку к нашему столу приблизился гном в грязной одежде.
Гном казался пьяным, его шаг был нетвердым, а лицо покраснело и раздулось. Он выглядел старым, его растрепанную черную бороду уже подернула седина. Под бородой виднелся необычайно толстый железный ошейник. Через короткие руки гнома были перекинуты небольшие лоскуты ткани, которые он протянул нам, когда подошел. Он не поднимал взгляда. Мы приняли ткань, чтобы вытереть руки перед едой… и замерли.
На руках гнома недоставало кистей. Каждый обрубок был обернут тряпками, туго притянутыми к предплечьям кожаными ремешками. К ремешкам на правой руке оказался приделан узкий медный крюк, нависавший над обрубком.
Опустив руки, гном что-то пробормотал, чего ни Герн, ни я не поняли. Я наклонился ближе; гном сделал хриплый вдох и повторил сказанное на искаженном соламнийском. Из его рта воняло хуже, чем от гниющей лошади.
— Он спросил нас, чего мы изволим, — сказал я Герну. Старик сглотнул и попросил эля на двоих. Гном отбыл, и мы остались наедине со своими мыслями до тех пор, пока он не возвратился. С помощью предплечий он прижимал к груди две кружки. Он неустойчиво прокладывал свой путь вокруг игнорирующих его завсегдатаев и, наконец, врезался в наш столик. Часть эля пролилась на его рукава. Гном в расстройстве и замешательстве закусил губу.
— Спасибо, — произнес я тихим голосом, когда кружки опустились на стол, и гном начал разворачиваться, чтобы уйти. Он отошел, остановился, а потом обернулся и кивнул мне, не поднимая глаз. На какой-то миг в нем проявилось какое-то странное чувство собственного достоинства. Он принял монету, предложенную Герном, пробормотал что-то себе в бороду и ушел.
— Что он сказал? — нахмурившись, спросил Герн.
Я проследил за уходящим гномом. Что-то в нем беспокоило меня.
— Он сказал, что его зовут Дуггин и что он рад приветствовать нас.
Но что же… И тут меня словно ударило. На самом деле гном сказал не так, он произнес другую фразу: «И пусть вы найдете, что ищете — и даже больше». Это типично кендерское
