— Впусти меня, — ответил он.
— Моя нельзя, — произнес голос. — Твоя не сказать пароль.
— Тушенка, — проговорил Гелл.
На некоторое время установилась тишина, а потом рыцарь услышал, как овражный гном с другой стороны бормочет что-то себе под нос. Чуть позже привратник снова заговорил.
— Твоя уверен? — подозрительно спросил он. — Моя не помнить. Что тама написано на табличке снаружи?
Гелл чувствовал, как в воздухе потрескивает с трудом подавляемое веселье других рыцарей. Последнее, в чем он сейчас нуждался, так это в неспособности его людей сдержать смех. Мар-Борет сделал резкий жест в их сторону, и его люди смолкли. Дисциплина была для них превыше всего.
— Там написано — «тушенка», — прорычал он. — А теперь открывай, пока я не вышиб дверь.
— Ладно, — проворчал привратник.
Мгновением спустя дверь распахнулась внутрь. Гелл понял, что она даже не была заперта — он мог просто вломиться туда в любое время. Тихий фыркающий хор за спиной показал, что и остальные рыцари пришли к тому же заключению. Мар-Борет уже не был уверен, кто сильнее сегодня испытывает его терпение: овражные гномы или его собственный отряд.
За открывшейся дверью обнаружился очень жирный овражный гном, одетый в то, что походило на старый джутовый мешок. Существо в замешательстве поморгало на Гелла, а потом его глаза удивительно широко раскрылись, когда оно заметило остальных рыцарей. Его челюсть отвисла.
— Ойк, — заявил овражный гном и рухнул замертво.
Рыцари посмотрели на потерявшего сознание привратника, а затем начали посмеиваться открыто. На сей раз Гелл уже и сам ничего не мог поделать и присоединился к ним.
— Ну, — заметил он, — этот повержен.
Позже, когда он описывал это Ранцису Лавьену, Гелл сравнил штурм штаба Первого Движения Сопротивления Овражных Гномов с вхождением в волосатый, дурно пахнущий торнадо. Повсюду носились эти существа, в панике завывающие и врезающиеся друг в друга и в стены в отчаянных попытках убраться от продвигающихся рыцарей. В результате настоящего сопротивления вообще-то и не было — Мар-Борет и его люди просто были вынуждены проталкиваться через тесный, покрытый грязью муравейник овражных гномов, отпихивая пинками в сторону бедняг, которые слишком были ослеплены ужасом, чтобы разбирать дорогу.
Впрочем, нельзя сказать, что обошлось без жертв. Молодой Рыцарь Лилии серьезно подвернул ногу, ступив в одну из многочисленных луж неопознаваемой слизи, покрывавшей полы логова. А невезучие бруты, случайно забредшие в столовую залу, были так оглушены вонью, что их приятелям немедленно пришлось выносить их. Но, в общем и целом компания Гелла прокладывала себе путь через штаб-квартиру овражных гномов с легкостью.
Они нашли Блима Большеклубня забившимся за трон, обхватившим голову руками и дрожащим всем телом от страха. Рыцари обступили его с мечами на изготовку, но он продолжал жаться, отказываясь поднимать взгляд.
— Идите дальше, — заскулил он. — Моя прятаться. Ваша не видеть.
По кивку Гелла Типак вышел вперед, ухватил Большеклубня за его грязную одежку и поднял с пола. Блим неистово закрутился, но ни кулаки, ни ноги не попадали по выкрашенному синей краской телу брута, так что овражному гному пришлось сдаться.
— Ну ладно, — заявил он смехотворно высокомерным тоном. — Моя быть милосердна. Моя щадить тебя.
Изо всех сил стараясь сохранить самообладание, Гелл дал знак Типаку, чтобы тот опустил Блима на обветшалый трон. Брут сделал это несколько более грубо, чем было необходимо.
— Чего твоя хотеть? — вздрагивая и потирая спину, простонал Большеклубень.
— Просто поговорить, — успокоил его рыцарь. — Я задам тебе несколько вопросов, и…
Он умолк, когда вопящий овражный гном ворвался в помещение и пробежал прямо через группу рыцарей, собравшихся вокруг Гелла и Блима. Существо исчезло снова в дверях в дальнем конце чертогов, прежде чем кто-нибудь смог в должной мере подавить свое изумление и отреагировать.
— Моя военный вождь, — гордо произнес Блим.
Гелл недоуменно заморгал.
— Ну… ну конечно, — запинаясь, произнес он, а затем собрался с мыслями и раздраженно нахмурился. — А теперь я собираюсь задать тебе несколько вопросов. Если ты мне на них ответишь, мы уйдем.
Блим, казалось, целую вечность раздумывал над его словами.
— Это казаться честным, — заявил он, наконец. — Моя любить играть вопросы. Что твоя хотеть знать?
Несмотря на все свои усилия, Гелл никак не мог справиться с тянущим ощущением в животе.
Блим Большеклубень с трона искоса и настороженно смотрел свиными глазками на Рыцарей Такхизис.
— Сказать это прямо, — сказал он. — Твоя хотеть моя сказать Хьук, где ты жить?
— Нет! — закричал Гелл, похоже, в сотый раз. Он почувствовал, как теряет контроль над своим темпераментом, и заставил себя вспомнить, что хладнокровное убийство короля овражных гномов не будет соответствовать идеалам рыцарской чести. Мар-Борет досчитал до десяти, понял, что этого недостаточно, и продолжил дальше. Достигнув пятидесяти, он уже достаточно успокоился, чтобы продолжить, не скатываясь в бред. И все же голос рыцаря странно задрожал, когда он снова заговорил:
— Еще раз.
— Да, — счастливо кивая, произнес Блим. — Твоя хотеть, чтобы Хьук сказать моя, где ты жить. — Он огляделся в некотором смущении. — Только… Хьук здесь нету. Почему не сказать тебе моя сам? Так казаться проще.
Головная боль вернулась с удвоенной силой, в мозг Гелла словно впивался огромный железный шип. Он начал потирать виски, моля Такхизис, чтобы та даровала ему терпение и хоть немножко избавила от ужасающей вони, заполнившей логово овражных гномов.
— Чегой-то не то с твоей головой? — спросил Блим. — Моя иметь знахаря. Он чинить.
Встревоженный Гелл начал возражать, но было слишком поздно.
— Пут! — завопил Большеклубень, еще глубже загоняя мучительный шип в голову Гелла.
Согбенный, худой старый овражный гном вошел в помещение. Его седая борода была настолько длинной, что он дважды наступил на нее, пока шаркал к ним.
— Чаго случилось? — прокаркал он, близоруко косясь на рыцарей.
— Ничего, — торопливо произнес Гелл. — Просто…
— Этот парень получить головная боль, Пуг, — дергая в сторону Гелла большим пальцем, вмешался Блим. — Твоя иметь лекарство?
