Под редакцией Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэна
Архивы драконов
Предисловие
Если вернуться в 1984 год, когда мы только приступили к работе над сериалом «Dragonlance», ни я, ни Трейси не могли бы предсказать, что в 2004 году будем отмечать его двадцатую годовщину. Как выразился Трейси: «Это была захватывающая гонка!»
В этой книге собраны рассказы и повести, которые Трейси и я написали вместе или с друзьями. Некоторые из них уже выходили в других антологиях, некоторые печатались в журнале «Dragon». Но под одной обложкой они собраны впервые.
Две мои самые любимые истории, о леди Николь и брате Майкле, были написаны нами с Трейси в честь близких друзей Николь Хэрш и Майка Саката. Майк и Николь — профессиональные бойцы на мечах, которые объехали весь мир со своей программой. Художник Ларри Элмор в своих первых работах на обложках «Dragonlance» — «The Reign of Istar» (том 1) и «The Cataclysm» (том 2) изобразил именно их.
Еще мне очень нравится рассказ, написанный вместе с Ароном Айзенбергом, тем самым, который играл Нога в сериале «Star Trek — Deep Space Nine». Мы с Трейси были потрясены, когда Арон подошел и попросил наш автограф, в то время как мы и не мечтали получить его. Идея Арона о «Странствующих Актерах Гилеана» породила загадочных персонажей, которые, путешествуя по миру, не только устраивают представления и поражают людей, но и учатся сами…
В дополнение к рассказам мы включили в сборник воспоминания первых членов творческой команды: художника Ларри Элмора, дизайнеров и писателей Джефа Грабба и Дугласа Найлза, поэта и писателя Майкла Уильямса и нашего редактора — Джин Блэк. Также представлено наше с Трейси интервью, в котором мы обсуждаем различные аспекты сериала, повлиявшие на нашу жизнь. Кроме того, Джейми Чамберс напишет о прошлом и будущем «Dragonlance» от лица читателя.
Трейси и я наслаждаемся «гонкой» уже двадцать лет, надеюсь, что и вы тоже. Да пребудет навсегда полет драконов в ваших мечтах…
Лучшие
Маргарет Уэйс
(Впервые опубликовано в сборнике «The Dragons of Krynn»)
Я знал, что эти четверо придут. Они явились по моей не терпящей отлагательства просьбе. Неважно, что их на это подвигло, — а у этой пестрой компании, как я знал, мотивы были различны, — они были здесь.
Лучшие. Самые лучшие.
Я стоял на пороге трактира «Горький эль», глядя на них, и на сердце у меня становилось спокойнее, чего давным-давно не бывало.
Все четверо сидели за отдельными столиками. Конечно, ведь они небыли друг с другом знакомы — разве только понаслышке. Каждый, или каждая, спокойно ел и пил, не выставляя себя напоказ. Им это было ненужно. Они были лучшими. Но хотя губы их ничего не произносили, занятые горьким элем, столь известным в этих местах, глаза не бездействовали: оценивая друг друга и наблюдая, как их оценивают другие. Я был рад, что каждому понравилось то, что он или она увидели. Мне не хотелось, чтобы члены группы сорились.
На самом видном месте сидел Орин — маленького роста, но большой храбрости. В этих местах он знаменит умением обращаться с топором, но этим славиться большинство гномов. Его топор — Шипокол — лежит перед ним на столе, где он может и следить за ним взглядом, и погладить рукой. Настоящий талант Орина проявляется под горой, говорят, он облазил больше драконьих пещер, чем любой другой из когда-либо живших гномов. И он ни разу не заблудился ни на пути туда, ни (что гораздо важнее) на пути обратно. Многие охотники за сокровищами обязаны жизнью — и где-то третьей частью клада — своему проводнику, Орину Темному Провидцу.
Рядом с гномом расположилась за лучшим в «Горьком эле» столом женщина несказанной красоты. Волосы ее длинны и черны, как безлунная ночь; ее глаза пили души мужчин, как гном пил пиво. Завсегдатаи трактира — жалкий сброд, неудачники — вились бы вокруг нее, как мухи, вывесив языки, как собаки, если бы не ее платье.
Она была хорошо одета, поймите меня правильно. Одежда ее была из самого тонкого и дорогого бархата во всей стране, голубой шелк который сиял в свете огня. Серебряная вышивка шла по краю рукавов и подола, что отпугивало любителей сорвать поцелуй или ущипнуть за щеку, — пентаграммы и звезды, переплетающиеся круги и тому подобное, одним словом, чародейские знаки. Ее взгляд встретился с моим, и я поклонился чародейке Аланде, прибывшей из своего чудесного замка, затерянного в Лесах Голубого Тумана.
Около двери — как только можно ближе к дверям, но в то же время оставаясь в трактире — расположился один из четверых, которого я неплохо знал, поскольку именно я повернул ключ в камере его темницы, выпуская его на свободу. Он был худ и проворен, копна рыжих волос и зеленые жуликоватые глаза так очаровывали вдовушек, что они охотно расставались со своими сбережениями, да еще и любили его за это. Его тонкие пальцы могли проскользнуть и выскользнуть из кармана так же быстро, как его нож мог отрезать кошелек с пояса. Он был хорош, так хорош, что попадался нечасто. Но однажды Рейнард Искусник совершил одну маленькую ошибку. Он попытался стащить кошелек у меня.
Прямо напротив Рейнарда, у другой стены зала — темный уравновешенный свет в чешуйках мироздания, — сидел человек с благородной осанкой и непреклонным выражением лица. Завсегдатаи тоже оставили его в одного из уважения к длинному, сверкающему мечу и надетой поверх доспехов накидке со знаком серебряной розы. Эрик Гладкий Камень, Рыцарь Розы, благочестивый паладин. Я был столь же удивлен, увидев его, как и обрадован. Я послал своих вестников в Башню Верховного Жреца, умоляя рыцарей о помощи, и знал, что они откликнутся — они были связаны долгом чести. Но они прислали мне лучшего из них. Все четверо были лучшими, самыми лучшими. Я посмотрел на них и почувствовал благоговейный трепет и почтение.
— Пора закрываться на ночь, Мирианна, — сказал я, обращаясь к хорошенькой девчушке, стоявшей за стойкой бара.
Четверо охотников на драконов посмотрели на меня, и ни один из них не шевельнулся. Завсегдатаи, наоборот, поняли намек. Они залпом допили свое пиво и безропотно ушли. Я давно не бывал в этих местах — вновь посетив по своей надобности, — и, конечно, они подвергли меня испытанию. Мне пришлось научить их уважать меня. С тех пор минула неделя, и один, как я слышал, все еще не пришел в себя. Другие, поспешно проходя мимо меня, морщились, потирая свои ушибы и вежливо желали мне спокойной ночи.
— Я запру дверь, — сказал я Марианне.
Она тоже ушла, с кокетливой улыбкой пожелав мне доброй ночи. Я прекрасно знал, что ей хотелось бы сделать мою добрую ночь еще лучше, но был занят.
Когда девушка ушла, я закрыл и запер дверь. Рейнард от этого явно занервничал (он уже искал другой выход, чтобы иметь возможность бежать), поэтому я быстро перешел к
