первого же дела это проклятое место встанет на дыбы, людоеды их задери! Нет, жратва тут — полное дерьмо! — Он швырнул тарелку на пол, разбрызгивая подливку.
Метнувшаяся к столу худая собака, подъедавшая отходы, мудро проигнорировала говядину и набросилась на картошку. Официантка позволила животному вылизать посуду и лишь потом подобрала ее, ловко пнув кусок мяса под стойку.
— Разве я вызвал бы вас, если бы уже все не продумал? — проговорил Изящный Джек, получивший кличку за тонкие и ловкие руки. Он хвастался, что, засунув пальцы в кошель, набитый монетами, может на ощупь рассортировать их, отсеять мелочь и забрать только стальные.
— Конечно нет, Джек, — согласился Головорез, пиная брата под столом в колено.
— Тогда слушайте, друзья, — начал Джек, знаком предлагая остальным наклониться ближе. — Три недели назад шерифу донесли, что гоблины собираются напасть на город. Он созвал ополчение, и все воины оставили дома, готовясь защитить родные края. Женщины и дети скрылись в гостинице…
— И что? — прорычал Срезала.
— Я еще не закончил. Шериф велел добрым гражданам свезти все ценности к нему и вместе с несколькими помощниками спрятал их в укромном месте. — Джек откинулся на спинку стула, страшно довольный. — Ну как вам идея? Это будет самая легкая работа, которую мы когда-либо проворачивали.
— Дошло! Мы вскроем все сундуки, пока мужчины далеко, — сказал Срезала.
— Да нет же, болван! — Брат вновь пнул его. — Какой смысл обносить дома, когда все ценности уже спрятаны?
— Ну, тогда я ничего не понимаю.
— Надо потрошить место, где спрятаны ценности, — пояснил Головорез.
— О-о… — вылупил глаза Срезала. — Тогда это хороший план. Джек ловко придумал. — Он рыгнул. — А где это укромное место?
— Я не знаю, — пожал плечами Джек.
— Что?! — завопил Срезала, его рука потянулась к ножу, спрятанному в сапоге. — Мне не нравятся подобные игры, Изящный Джек!
— А откуда я мог разузнать подобное? — удивился Джек. — Кто мне расскажет? Проклятие! Да большинство горожан и сами не знают. Шериф каждый раз меняет место, посвящены в это только помощники и те, кто охраняет его.
— А может, проследить за ними?
— Нет. Я уже пробовал, но они слишком осторожны. В последний раз стража изловила меня и уже хотела бросить за решетку, но я притворился пьяным.
— А что нам тогда остается? — нахмурился Головорез, начиная соглашаться с братом. — Думаю, Изящный Джек, ты предлагаешь нам заделаться кендерами, вот что я думаю.
— А ты думай поменьше, — предложил Джек, — тебе это явно вредит. — Он подвинулся к братьям еще ближе. — Вот как мы поступим…
Звук рога расколол тихую ночь и пробудил близнецов от спокойного сна.
— Только не это! — возмутился Рейстлин, натягивая одеяло и кладя на голову вторую подушку, чтобы укрыться от шума.
Карамон был уже на ногах и натягивал короткие штаны.
— Скорей же, Рейст! Ты должен собираться. Мы часть ополчения, ты знаешь закон: «Все здоровые мужчины старше шестнадцати…»
— Я не здоровый мужчина, — отозвался брат из-под одеяла. — Так им и передай, пусть оставят меня в покое.
— Да я говорил им в прошлый раз, Рейст, — искренне произнес Карамон, — но шериф сказал, что даже если ты не можешь сражаться, то будешь собирать выпущенные стрелы и подносить воду…
— Нет, — пробурчал Рейстлин, глубже зарываясь в теплую постель.
Рога заревели вновь, на этот раз к ним прибавились тревожные голоса. Кричали дети, мимо топотали по деревянному настилу бегущие ноги.
Рейстлин вздохнул и сел, отбросив одеяло.
— Ты мог бы применить магию, — предложил Карамон, надеясь улучшить настроение брата.
— И какую? — зевнул Рейстлин. — Вытягивать монеты из их ушей или шелковые шарфы из пупков? Не будь тупицей, Карамон, ты знаешь, что в моей магической книге нет заклинаний. Пока нет, ведь я только учусь… И не стой там разинув рот, двигайся! Спеши на зов, пора защитить нас от сил зла!
— А ты разве не идешь? — переминаясь, спросил Карамон.
— Думаю, что должен, — ответил Рейстлин раздраженно, — Поэтому пойду, все равно никто не даст мне сегодня больше поспать. Кроме того, я просто обожаю доставать окровавленные стрелы из изрубленных трупов.
— Правда, Рейст? — удивился Карамон. — Обязательно скажу шерифу.
Рейстлин не потрудился ответить — на Карамона сарказм расходовался впустую. Его брат уже сбегал наружу и притащил большой топор отца, всегда стоявший у входа, — единственное наследство Гилона, доставшееся детям. Затем Карамон слился с толпой бегущих людей, направляясь к лавке кузнеца — точке сбора ополчения. Дети, женщины и старики спешили к «Последнему приюту».
Натянув белую мантию, которую он носил в знак уважения к учителю, архимагу Ложи Белых Мантий, Рейстлин вышел на улицу. Мимо бежали мужчины и женщины, вооруженные мечами и луками, готовые отстоять любимый город. Видя их, юноша ощутил полную беспомощность, ведь в отличие от брата он не мог похвастаться ни выносливостью, ни боевым мастерством. Карамон в свои шестнадцать был уже выше любого мужчины в Утехе и сильнее всех в округе. Приветливый и веселый, он был общим любимцем и баловнем.
Рейстлин являл собой полную противоположность: тощий, с веретенообразными руками и ногами. Часто болевший, легко утомлявшийся, он не мог даже поднять топор отца, с которым Карамон управлялся играючи. Чтобы хоть как-то компенсировать слабость, Рейстлин оттачивал ум до остроты кинжала.
Именно мудрость поможет ему выжить в мире, а не сила. Мудрость и мастерство мага. Правда, этот навык был еще не вполне развит: хотя Рейстлин упорно учился, ему пока запрещали использовать даже самые простые заклинания.
Поэтому, стоя у порога дома, который он делил с братом, Рейстлин горько размышлял, не стоит ли ему направиться в гостиницу, к женщинам и детям. По крайней мере, там его ждет горящий очаг, а не морозные ночи в лесу, в ожидании атаки гоблинов. У Отика еще и горячий сидр есть… Но с другой стороны, помещение будет переполнено крикливыми детьми и плачущими младенцами.
После некоторого размышления Рейстлин предпочел общество гоблинов. А в бою он будет не только собирать стрелы, но и применит знания травника и целителя, ставшие очень ценными после того, как во время Катаклизма исчезли жрецы.
Рейстлин торопливо бросил в сумку несколько баночек с мазями и бальзамами, препятствующими заражению ран и помогающими от ожогов. Потом добавил ткань для перевязки и, закинув сумку на плечо, поспешил присоединиться к брату и остальным членам ополчения Утехи.
— Скорее, парень! — проворчал один из городских стражей. — Мы
