декораций.
— А чего я ожидал? Сделал крюк в десяток миль — и ради чего? — пробормотал он, усаживаясь в последний ряд по соседству с огромным здоровяком. Человек подозрительно покосился на эльфа и постарался отодвинуться как можно дальше.
Эльф увидел афишу на перекрестке дорог и посчитал ее наличие существенным фактом, ведь он как раз решал, какую дорогу выбрать. Ответ казался легким — одна дорога вела к воровству, ударам ножей и мошенничеству, другая — к голоду и лишениям. В мире, где большая часть эльфов жила обособленно в своих землях, а люди не отставали от них, одинокий эльф-чужестранец имел очень мало шансов для добывания средств к существованию. Только Гильдия Воров относилась ко всем одинаково, считая главным неукоснительное выполнение устава.
Раздумывая, куда лучше пойти — в сторону Палантаса и Гильдии Воров или в сторону представлений, эльф шагнул уже на дорогу, ведущую в город, во вдруг решительно вернулся, сорвал афишу и, сунув ее в карман, зашагал по направлению к деревеньке. „В Палантас никогда не поздно вернуться“, — справедливо рассудил он.
Спектакль еще не начался. Эльф видел внутри повозок огни и мелькающие тени. Цветные занавески на многих фургонах были задернуты, но в иные можно было заглянуть. Сами они тоже отличались друг от друга — были здесь и огромные деревянные фургоны, изукрашенные резьбой, и маленькие, приземистые, кое-как крытые телеги, похожие на крестьянские. Изнутри доносились голоса: певцы в последний раз упражнялись в вокальных партиях, женщины хохотали.
Аудитория кашляла и начинала проявлять беспокойство. Эльф вытащил афишу и, разгладив на колене, вновь перечитал:
Пьеса в трех действиях в исполнении
Странствующих Актеров Гилеана
Под руководством Себастиуса
Текст Себастиуса
Костюмы, декорации, фон — Себастиус
Все права принадлежат Себастиусу
На остальной части афиши были перечислены даты и населенные пункты, где будут даваться представления. Эта деревня оказалась последней в туре, и сегодня должно было состояться прощальное представление. Эльф вновь подумал, что зря он сюда пришел.
Внезапно занавески на фургонах одновременно отдернулись, и на освещенную сцену взбежали артисты. Деревенские жители дружно выдохнули и раззявили рты. Двое актеров были эльфами, третий — человеком, но в черной мантии мага, а четвертый оказался людоедом с раскосыми глазами и тяжелой челюстью, с которой капала слюна.
Жители изумленно примолкли, матери торопливо подзывали к себе расшалившихся малышей и шикали на старших. Вооруженные мужчины положили руки на рукояти ножей и дубинок. Раздалось несколько голосов, требующих вернуть деньги…
Эльф на последнем ряду натянул капюшон так низко, что почти уже ничего не видел.
На середину сцены выскочил огромный человек и примирительно поднял руки над головой. Его лицо, будто вылепленное из хлебного мякиша, было способно принимать любые выражения и складываться в любые гримасы.
Он широко улыбнулся и возвестил сладким голосом:
— Добрые поселяне! Пожалуйста, успокойтесь! Да, вы видите среди нас эльфов, но ведь пьеса именно об эльфах, потому эльфов играют эльфы — для большей достоверности! Так же дело обстоит и с людоедами, гоблинами, хобгоблинами, гномами, кендерами и людьми! Странствующие Актеры Гилеана — это вам не… — тут голос толстяка сделался строгим и жестким, — не прощелыги, которые обещают эльфов, а выпускают на сцену людей с приклеенными ушами из глины! Мы не надеваем на лица уродливые маски, крича, что это людоеды! Не заставляем актеров ходить на коленях, уверяя всех — вот гномы! — Он низко поклонился. — Нет, Странствующие Актеры Гилеана, под моим, Себастиуса, управлением, никогда не падут столь низко! У нас все реально! Эльфы играют эльфов, людоеды — людоедов, даже кендеры играют кендеров! Такого вы не увидите больше нигде на Кринне, даже в лучших театрах Палантаса! И я уверен, заплатив неплохие деньги, никто не захочет смотреть на жалкие подделки!
Польщенные и приободренные, деревенские жители чуть успокоились, хотя все еще бросали косые взгляды на людоеда и эльфов. Себастиус, поправив роскошные красно-золотые одежды, с достоинством спустился со сцены.
На его место вскарабкался гном, неся на вытянутых руках потрепанный саженец в бадье. Он установил кадку посредине сцены и, повернувшись к публике, объявил зычным голосом:
— Прекрасный и запретный Лес Сильванести!
Несколько человек захихикали, а эльф внутренне застонал. Он бы уже ушел, но боялся привлечь к себе внимание — селянин рядом и так все чаще поглядывал на его руки.
Актеры заняли места, игнорируя свист, оскорбления и даже помидор, шлепнувшийся неподалеку от „прекрасного и запретного Леса Сильванести“.
Прозвучала первая реплика, и крики и свист сменились изумленным молчанием. Эльф не поверил собственным глазам — он действительно оказался в Лесу Сильванести! Никакого саженца в бадье — вокруг стояли деревья с серебряными стволами и изумрудными листьями, качались кусты роз разных оттенков, мягко колыхалась сочная трава… Сам он был родом из Квалинести, но по рассказам и песням сразу опознал земли сородичей.
Пьеса началась при замершем зале, каждый боялся даже громко вздохнуть.
…Это была история про молодого эльфа, талантливого мага, происходившего из низкой касты, что мешало ему в достижении нужного уровня. Он спорил и умоляя, но старейшины оказались непреклонны. Магия бурлила в крови юного эльфа — он не мог больше терпеть и переметнулся к запрещенной практике черной магии. Его занятия обнаружили и осудили. Приговор был суров — самая ужасная участь для эльфа, — предстать пред судом Владык Домов.
Прекрасная актриса-эльфийка — зрители не сводили с нее восхищенных взоров — появилась, чтобы обвинить молодого эльфа в стремлении к власти:
— Но что есть власть? Способность управлять другими — и все. У нас, эльфов, есть лидеры, которые управляют, но не диктуют! Каждый эльф свободен…
— Свободен?! — воскликнул молодой эльф. — Свободен до тех пор, пока думает как вы! Свободен делать то, что не запрещено, до тех пор, пока это не запретят тоже… Ты права, — добавил актер в заключение, — я действительно хотел власти, но не только ее. Я ищу то, что давно утеряли здесь, — свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…
Эльф в заднем ряду ощутил, что слезы потоком льются из глаз. Он неудержимо зарыдал, словно у него разрывалось сердце. Человек рядом осторожно и успокаивающе похлопал его по спине.
…Пьеса заканчивалась сценой, где эльфа связывали и бросали на телегу изгнания, поднятую людоедом на помост. Мерцающее серебро Леса Сильванести исчезло. Теперь эльф лежал на голых досках, долго и пристально всматриваясь в зал.
