неожиданности. Потом пробормотала: — Простите меня, отец Данстабль, за богохульство, — и порозовела, в точности как ее юная дочь.
— Вполне понятная реакция, миледи, — мрачно сказал Сарьон, глядя на Симкина, который прошелся по садику, пошатываясь, ловя ртом воздух и обмахиваясь вместо веера оранжевым шелковым платком.
— Кровь Олминова, мой милый мальчик! — Симкин повернулся к Джораму. — Тебе немедленно следует принять ванну. Ей-богу, у меня даже голова закружилась. — Он прижал ладонь ко лбу и закатил глаза.
— Ах, бедный! — воскликнула леди Розамунда и взглядом призвала домашних слуг.
Спокойным и ровным голосом миледи раздала приказания и направила действия своих подчиненных с искусством, достойным боевого мага. Все это время леди Розамунда не сводила обеспокоенного взгляда с Симкина, который в человеческом обличье выглядел гораздо более помятым и поникшим, чем когда был тюльпаном. Призвав самых сильных домашних магов, миледи велела им провести Симкина в лучшую гостиную дома. Потом миледи своей собственной рукой наколдовала уютную кушетку, которая поспешила встать рядом с Симкином. Молодой человек рухнул на кушетку и принял трагическую позу.
— Мария, — приказала леди Розамунда, — приготовь укрепляющие травяные настои.
— Благодарю вас, моя дорогая, — слабым голосом сказал Симкин и сморщил нос, почуяв аромат чая. — Но только глоток бренди поможет мне пережить это потрясение. Ах, мадам! — воскликнул он и жалобно посмотрел на леди Розамунду. — Если бы вы только знали, какое ужасное испытание мне довелось пережить! Эй, послушай, любезный! — крикнул он слуге. — Принеси «Год ледяного винограда», из подвалов герцога де Монтеня. Что, у вас только домашнее? Ничего, думаю, оно подойдет.
Слуга появился вновь, с графином бренди. Откинув голову на шелковые подушки, Симкин заставил Марию поднести стакан к его губам и отпил глоток.
— Ах, мне уже гораздо лучше...
Мария убрала стакан.
— Еще глоток, моя дорогая...
Симкин привстал, взял стакан из рук каталистки, опорожнил его залпом и снова упал, обессиленный, на мягкие подушки.
— Можно мне еще немного, моя дорогая? — попросил он таким слабым голосом, каким умирающие сообщают о своей последней воле и завещании.
Каталистка снова наполнила стакан бренди. А леди Розамунда жестом призвала стул. По ее безмолвной команде один из стульев проплыл по воздуху и опустился возле кушетки, на которой лежал молодой человек.
— Что вы имеете в виду, Симкин? Какое ужасное испытание вам довелось пережить?
Симкин порывисто схватил ее за руку.
— Моя дорогая мадам, — сказал он. — Сегодня... — эффектная пауза, — чтоб я сгорел, сегодня меня арестовали! — Симкин закрыл лицо оранжевым шелковым платком.
— Благой Ол... Благие небеса! — воскликнула потрясенная леди Розамунда.
Симкин убрал платок от лица.
— Невероятная, чудовищная ошибка! Меня никогда еще так не унижали! И теперь я — в бегах, как какой-нибудь жалкий преступник! — Он откинул голову на подушки, в изнеможении и глубоком отчаянии.
— Преступник? — Тон леди Розамунды внезапно стал менее любезным. Она окинула взглядом простецки одетых Джорама и Мосию, мельком взглянула на старую, поношенную красную рясу Сарьона. — Альфред, — сказала миледи одному из слуг, быстро и решительно, — отправляйтесь в Три Сестры и скажите лорду Самуэлсу, чтобы немедля возвращался домой.
— Вы очень добры, мадам, уверяю вас, — сказал Симкин, приподнимаясь на слабых руках. — Но я очень сомневаюсь, что лорд Самуэлс сможет что-либо сделать. В конце концов, он всего лишь глава гильдии.
Лицо леди Розамунды заледенело.
— Милорд... — начала она.
— Ничем не сможет мне помочь, моя дорогая. Боюсь, это так, — сказал Симкин и печально вздохнул. Он снова откинулся на подушки, свернул оранжевый платок и аккуратно положил его поперек лба. — Нет, леди Розамунда, — продолжил Симкин, прежде чем миледи заговорила снова. — Если Альфред идет в город, прошу вас, направьте его к императору. Я уверен, тогда ужасное недоразумение прояснится и все встанет на свои места.
— К... к императору?!
— Да, конечно, — немного раздраженно сказал Симкин. — Надеюсь, Альфреду разрешено появляться в императорском дворце?
Лед леди Розамунды растаял от жара смущения.
— Признаться... Этого мы никогда не... Я имею в виду, мы были там на церемонии посвящения в рыцари, но...
— Что? У вас нет доступа во дворец? Чтоб я сгорел! — пробормотал Симкин и закрыл глаза, изображая самое безысходное отчаяние.
Во время этого разговора Мосия и Сарьон стояли в углу и чувствовали себя позабытыми и неуместными. Им было здесь чрезвычайно неуютно. Мосии внушило благоговейный страх все, что он увидел в волшебном городе. И люди этого города настолько превосходили Мосию во внешнем виде, манерах, культуре и образованности, что казались юному магу небесными ангелами. Он не принадлежал этому месту. Он не хотел здесь оставаться. Юноша видел, что Гвендолин и ее кузины улыбаются каждый раз, когда он что-нибудь говорит. Хорошо воспитанные девушки благородного происхождения изо всех сил старались не замечать его забавного деревенского выговора, но это им плохо удавалось.
— Вы были правы, отец, — с горечью прошептал Мосия, наклонившись к каталисту, пока Симкин разыгрывал свое представление. — Глупо было так стремиться в Мерилон. Давайте уйдем отсюда, прямо сейчас!
— Боюсь, это невозможно, мой мальчик, — со вздохом сказал Сарьон и покачал головой. — Кан-ханар проверяют не только тех, кто входит в город через Врата Земли, но и тех, кто отсюда уходит. Сейчас нам ни за что не позволят уйти. Мы должны делать все, что сможем, чтобы как-то пережить это.
— Пережить? — повторил Мосия, думая, что Сарьон шутит. Потом он посмотрел каталисту в глаза. — Вы это серьезно?
— Принц Гаральд предупреждал, что здесь нам будет грозить опасность, — мрачно напомнил Сарьон. — Ты ему не поверил?
— Признаться, нет... — пробормотал Мосия и, сузив глаза, посмотрел на Симкина. — Я думал, он все-таки преувеличивает. Я и представить себе не мог, что все будет так... так по-другому! Мы здесь чужаки! По крайней мере, некоторые из нас, — тихо добавил юноша, посмотрев на Джорама. Потом Мосия покачал головой. — Как у него это получается, отец? Он кажется частью всего этого, как будто он принадлежит этому месту! Даже больше, чем Симкин! Этот дурак всего лишь притворяется. Он знает это и старается привлечь к себе побольше внимания. Но Джорам... — Мосия беспомощно развел руками. — У него есть все, что есть у этих людей, — изящество, красота...
«Да, — подумал Сарьон, глядя на Джорама. — Он принадлежит...»
