нам конец! Ее голос и тот убивает! Бегите! Скорее бегите! В южную дверь, живо!..
Тем временем неясная тень в сокровищнице делалась все плотнее, обретая мертвенно-прекрасные, искаженные злобой черты эльфийки древних времен, предавшейся Тьме и приговоренной за немыслимые преступления к смертной казни. Великие эльфийские маги заточили здесь ее дух, обрекая вечно сторожить королевскую сокровищницу. И вот, завидя живые существа, она простерла руки к теплу их тел и раскрыла рот, чтобы испустить вопль горя и ненависти ко всему дышащему…
Друзья кинулись наутек, пытаясь достичь бронзовой двери. Споткнувшись, Карамон повалил брата; посох выпал из руки мага и звякнул об пол, но не погас, ибо лишь пламя из пасти дракона способно было разрушить волшебный кристалл. Однако огонек оказался прижат к полу, и комната погрузилась во мрак.
Видя, что добыча уходит, дух выплыл в самую Цепную Комнату. Ищущая рука коснулась щеки Эбена, и тот с воплем свалился – прикосновение парализовало огненным холодом. Стурм подхватил его и втащил за дверь, Рейстлин подобрал посох, и они с Карамоном чуть не кувырком вкатились через порог.
– Все здесь? – Танис до последнего медлил захлопывать дверь. Но тут снаружи долетел стонущий крик – поначалу негромкий, но до того жуткий, что сердце стукнуло невпопад. Ужас парализовал Таниса, дыхание остановилось… Крик умолк, и сердце, оживая, болезненно метнулось в груди. Привидение вбирало воздух для нового вопля…
– Некогда считать! – задыхался Рейстлин. – Закрой дверь, брат!..
Карамон всем телом налег на бронзовую створку. Она захлопнулась, гулко лязгнув на весь зал.
– Это не остановит ее! – в ужасе закричал Эбен.
– Не остановит, – тихо сказал Рейстлин. – Ее магия куда могущественнее моей… Я могу наложить заклятие на дверь, но это обессилит меня до предела… Вот что: бегите, пока есть время. Если заклятие не сработает, может быть, я все-таки сумею ее задержать…
– Речной Ветер, уводи всех, – велел Танис. – Я и Стурм останемся с Рейстлином и Карамоном.
Остальные крадучись ушли по темному коридору, завороженно и с ужасом оглядываясь назад. Рейстлин отвернулся от них и вручил посох брату. Посох так и полыхнул светом от прикосновения незнакомой руки.
На сей раз маг прижал к двери не только кончики пальцев, но и обе ладони. Закрыв глаза, он заставил себя забыть обо всем, кроме волшебства.
– Калис-ан будрунин…
Страшный холод, разлившийся по телу, нарушил сосредоточение. Темный эльф!.. Привидение узнало заклятие и пыталось сломить волю неожиданного противника!.. Перед умственным взором мага так и встала картина той давней схватки с другим темным эльфом в Башне Высшего Волшебства… Рейстлин попытался отрешиться от воспоминания о битве, изувечившей его тело и едва не стоившей ему рассудка… и почувствовал, что теряет власть над собой. Слова! Он забыл слова!..
Дверь задрожала. Призрак темного эльфа просачивался сквозь нее.
Но тут в глубине сознания Рейстлина снова пробудилась та сила, которую маг до сего дня ощущал в себе лишь дважды – тогда в Башне да еще в Кзак Цароте, на алтаре, в когтях черной драконицы. Знакомый голос – Рейстлин явственно слышал его, но не мог сказать, кому он принадлежал, – зазвучал в мозгу, повторяя слова заклинания. И Рейстлин прокричал их сильным, чистым голосом, не принадлежавшим ему:
– Калис-ан будрунин кара-эмарат!
С той стороны раздался вопль разочарования: темный эльф был побежден. Дверь выдержала. Рейстлин замертво рухнул на каменный пол.
Передав посох Эбену, Карамон подхватил на руки брата и побежал за остальными, ощупью пробиравшимися по темному коридору. Еще одна открытая дверь легко уступила руке Флинта, впустив спутников в анфиладу коротких, донельзя замусоренных тоннелей. Кое-как друзья пробрались через них, дрожа от усталости и страха. И наконец ступили в просторное помещение, от пола до потолка заставленное ярусами деревянных сундуков. Речной Ветер зажег на стене факел. Сундуки были наглухо заколочены. На всех красовались таблички. «УТЕХА» – гласили одни, «ВРАТА» – можно было различить на других…
– Ага. Значит, мы в крепости, – сказал Гилтанас, мрачно улыбаясь победе. – Мы стоим в погребах Пакс Таркаса.
– Слава истинным Богам! – вздохнул Танис и без сил поник на пол. Остальные попадали вокруг.
И только тут заметили, что среди них не было ни Фисбена, ни Тассельхофа.
11. ЗАБЛУДИЛИСЬ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПЛАН. ПРЕДАНЫ!
…Тассельхоф никогда впоследствии не мог четко припомнить те последние отчаянные минуты в Цепной Комнате. Он помнил только, как спросил:
– Темный эльф? Где?.. – и привстал на цыпочки, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, и тут светящийся посох полетел на пол, что-то закричал Танис, а потом – бр-р! – какое-то подобие стона, услышав которое кендер мгновенно утратил всякое понятие о том, где он находится и что надо делать. Чьи-то сильные руки подхватили его за пояс и высоко подняли.
– Лезь! – раздалось снизу.
Тассельхоф вытянул руки, ощупывая холодный металл, и полез. Далеко внизу гулко грохнула дверь, потом вновь прозвучал леденящий вопль темного эльфа. Только на сей раз он был далеко не так грозен: в нем не слышалось смертоносной силы, скорее – ярость и негодование. «Будем надеяться, – сказал себе Тас, – это значит, что друзья сумели спастись».
– И как я их теперь разыщу?.. – спросил он вслух. На какой-то миг мужество готово было ему изменить. Но потом снизу донеслось бормотание Фисбена, Какое счастье! Кендер был не один.
Однако его по-прежнему окружала чернильная тьма, и, ощупью карабкаясь вверх, Тассельхоф вскоре начал уставать. Потом его правой щеки коснулось дуновение прохладного ветерка. Похоже, он приближался к тому месту, где цепь соединялась с механизмом. Гордясь догадкой, он горько сожалел, что был не в состоянии ничего разглядеть. Хотя… позвольте-ка! Ведь с ним был маг!
– Вот бы ты посветил, – сказал он Фисбену.
– Посетил? Где, кто?.. – Старый маг едва не свалился с цепи.
– Не посетил, а посветил, – терпеливо повторил Тас, обхватив руками и ногами очередное звено. – Я к тому, что мы, по-моему, почти наверху и не помешало бы оглядеться!
– Ну да, конечно, конечно. Свет… свет… – Тас слышал, как Фисбен рылся в своих кошелях. И, видимо, он нашел то, что искал: вскоре он довольно крякнул, произнес несколько слов – и в воздухе подле его шляпы повис пушистый шарик голубовато-желтого пламени.
Взвившись вверх, шарик заплясал вокруг Тассельхофа, ни дать ни взять обнюхивая кендера, потом вернулся к гордо напыжившемуся волшебнику. Тас был в полном восторге. Его распирала уйма вопросов, касавшихся летучих огненных шариков, но руки начинали ощутимо дрожать, да и старый маг явно выбился из сил. Надо было найти местечко поудобнее этой цепи, и чем скорее, тем лучше.
Посмотрев наверх, он увидел, что его догадка оказалась верна: они были у самой вершины. Цепь проходила через огромное колесо, насаженное на железную ось, укрепленную
