Рука Рейстлина крепко стиснула руку брата.
— Я рад, что ты пошёл со мной, — искренне сказал он.
— Да, но мне здесь очень не нравится, — пробасил Карамон и с опаской огляделся по сторонам. — Мне кажется, лучше отсюда уйти, кто-то не хочет, чтобы мы здесь находились. Помнишь, что Крыса сказал об упырях? Мне ещё никогда не было так страшно, Рейст, если бы не ты и не рыцарь, я бы в жизни сюда не пошёл,
— Какой рыцарь? — удивился Крыса.
— Ты тоже его видел? — прошептал Рейстлин.
— Какой рыцарь-то? — не унимался Крыса.
Рейстлин немного помедлил, а потом произнёс:
— Пойдёмте, я хочу вам кое-что показать.
— Рейст, я не думаю… — начал Карамон.
Гора вздрогнула. Пол под их ногами заходил ходуном, сверху посыпалась пыль. Троица кубарем повалилась на пол, скорее растерянная, чем испуганная. Сверху ручейками ещё лились маленькие камешки, но гора успокоилась.
— Что-то происходит, — прохрипел Карамон, — надо убираться.
— Лёгкое землетрясение, ничего страшного. Думаю, горы здесь подчиняются власти Богов. А тот рыцарь сказал тебе что-нибудь?
— Я понял, что нужна моя помощь… Слушай, Рейст, я… — Карамон замер, с тревогой глядя на брата. — С тобой все в порядке?
Рейстлина душила пыль. Он хрипел, согнувшись и держа себя за горло, не в силах даже сказать «нет, мне плохо». Наконец он продышался и смог выдавить:
— Сейчас будет лучше…
— Надо уходить, — снова повторил Карамон. — Пыль вредна для тебя.
— Мне она тоже горло ест, — заявил Крыса.
— Делайте что хотите, — проговорил Рейстлин, когда ему стало лучше. — Я пойду дальше. Мы не можем принести раненых в опасное место. Кроме того, мне до смерти любопытно, что там, в глубине.
— Вероятно, это последние слова моей бедной мамы, — уныло сказал Крыса.
Карамон покачал головой, но поплёлся за братом. Полукендер ждал до последнего, надеясь, что они повёрнут обратно, пока свет посоха не удалился, и он не очутился в полной темноте. Тогда Крыса опрометью кинулся вслед за друзьями.
Гладкие плиты туннеля уступили место обычным скалам, путь стал неровным, извилистым. Потянулись пещеры со сталагмитами, уводящие их все дальше в глубину, а затем дорога оборвалась тупиком.
Скальная стена перегораживала огромную пещеру.
— Ну вот, все зря, — сказал Карамон. — Но теперь мы знаем, что здесь безопасно, можем поворачивать.
Рейстлин с помощью посоха принялся исследовать стену и скоро обнаружил маленький альков с серебряными и золотыми воротами. Карамон заглядывал через плечо брата. Внутри они увидели небольшую палату, пустую, если не считать саркофага внутри.
— Рейст, это же могила, — тревожно сказал Карамон.
— Какой ты наблюдательный, Карамон.
Игнорируя просьбы брата, он вошёл внутрь, посох Магиуса ярко освещал небольшое пространство серебряным светом. Хорошо была видна фигура, вырезанная на крышке гробницы.
Братья молча стояли в тишине.
— Посмотри-ка сюда, брат мой, — внезапно проговорил Рейстлин. — Что ты видишь?
— Могилу, — нервно ответил Карамон.
Его большая фигура замерла в проходе, полностью перекрыв путь Крысе. Но полукендер не собирался торчать снаружи, он отпихнул силача, червяком проскользнув внутрь гробницы.
— Посмотри на могилу, — терпеливо повторил Рейстлин. — Что ты видишь?
— Рыцарь вроде. Трудно сказать, все такое пыльное… — Карамон отвёл глаза — он заметил, что саркофаг открыт. — Рейст, мы должны уйти, неправильно находиться здесь!
Не обращая на брата внимания, Рейстлин подошёл к могиле и заглянул внутрь. Потом слегка счистил пыль, сделав шаг назад.
— Я знал это! — воскликнул маг.
Карамон так стиснул меч, что заломило руку.
— Иди сюда, брат мой, ты должен это увидеть, — позвал Рейстлин.
— Нет, не должен. — Карамон упрямо потряс головой.
— Я сказал, иди сюда! — прикрикнул Рейстлин.
Неохотно шаркая ногами, Карамон приблизился. Крыса шёл рядом, одной рукой держа кинжал, второй держась за петлю в поясе Карамона. Силач бросил быстрый взгляд в раскрытую могилу, чтобы увидеть поменьше ужасного, вроде скелета или разложившегося трупа с гниющим мясом, но, дёрнувшись от увиденного, посмотрел снова — уже во все глаза.
— Рыцарь! — затаив дыхание, произнёс он. — Тот самый, который мне явился!
Тело, одетое в старинную броню, лежало в саркофаге, мягко блистая серебром в свете посоха Магиуса. Казалось, свет ласкает рыцаря, отражаясь и переливаясь вокруг. Накидка рыцаря истлела, но в руках он сжимал сверкающий меч. Лепестки роз давно превратились в труху, но над могилой витал свежий аромат цветов.
— Я сразу узнал фигуру, вырезанную на крышке, — бросил Рейстлин. — Все точно такое же, как у рыцаря, явившегося мне просить о помощи. А ведь он мёртв уже сотни лет!
— Не надо говорить такое, — тонким умоляющим голосом пропищал Крыса. — Это место и так страшное! Может, пора пойти по домам?
Глядя на рыцаря, лежащего в саркофаге, Карамон грустно припомнил Стурма, надеясь, что это не предзнаменование, наклонился и начал очищать от пыли монолитную крышку. Рейстлин молча смотрел на рыцаря, навсегда уснувшего в мире и покое. Чувствуя, как отступает недавняя мучительная боль в груди и жжение в горле, маг на секунду позавидовал неведомому герою.
— Смотри-ка, Рейст! — воскликнул Карамон. — Тут надпись.
Расчистив крышку, он обнаружил маленькую бронзовую табличку рядом с сердцем рыцаря.
— Только я не могу прочесть её… — Карамон поворачивал голову под разными углами.
— Это соламнийский. — Рейстлин сразу признал буквы, с которыми столько пришлось бороться в начале изучения книги Магиуса. — Тут написано: «Здесь лежит тот, кто сложил голову, защищая Храм Паладайна и его слуг от врагов и неверующих. Последним его желанием было упокоиться здесь, в этой палате, чтобы он мог продолжать свой дозор, охраняя сокровище, погребённое здесь, до тех пор, пока обет не будет выполнен».
