остальные уходили скитаться по дорогам войны. Если на этих дорогах они богатели — благосостояние Лэнгтри увеличивалось, в противном случае они всегда утешались тем, что сражались за благородные идеи.
Дочери работали вместе со всеми наравне, до тех пор пока не приходил срок выдавать их замуж, распространяя дальше славу дома Лэнгтри. Земля была обильна и давала щедрые урожаи. Частокол давно снесли, и на его месте теперь возвышался огромный замок, окружённый городом. Городом Лэнгтри. По всей долине зазеленели деревни, все соседние земли оказались быстро заселены. Лэнгтри стали такими богатыми и могущественными, что Джон Третий объявил себя бароном.
Айвор не был старшим сыном и потому думал о другом будущем. Он готовился сам зарабатывать себе на жизнь, потихоньку сколачивая отряд наёмников. Бароном Айвор стал случайно, когда старший брат погиб где-то на отдалённой границе в мелкой стычке с эльфами. Поразмыслив, он решил, что если совместит приятное с полезным, а именно труд наёмника с управлением имением, то приумножит богатства рода.
Айвор Лэнгтри был прекрасным тактиком и неплохим стратегом и при этом не особо придерживался жёстких законов Меры Рыцарей Соламнии. Невысокого роста, со смуглым лицом и длинными чёрными волосами, он был повсюду известен отчаянной храбростью в бою. Его наёмники любили говорить что, хотя их командир всего пяти футов росту, храбрости в нём на целых семь. Айвор навёл в своих войсках железную дисциплину и за малейшую провинность нещадно карал. От природы барон был необычайно силён, его панцирь, кольчуга и оружие весили вдвое больше, чем у обычного человека. Коня Айвору подобрали с трудом, просмотрев все табуны по окрестностям и выбрав самого громадного и злого жеребца.
Из увлечений барона Лэнгтри можно отметить любовь к дракам, азартным играм, элю и женщинам, причём именно в таком порядке. Чередуя свои пристрастия, Айвор потихоньку и заработал прозвище Безумный Барон.
Будучи, по сути, воякой, Айвор начинал день с приёма управителей и приказчиков, которые докладывали ему о состоянии дел за минувший период. Лэнгтри неплохо разбирался в людях и раздал все должности в поместье так, чтобы хорошее ведение дел хозяина непременно наполняло кошелёк слуги. Дела баронства процветали. Своё собственное время он тратил на тренировки наёмников, и в скором времени слава о его отряде распространилась далеко по Кринну.
Не нуждаясь в деньгах, Лэнгтри не брал в отряды первых встречных, устраивая жёсткий отбор за право служить в своих рядах. Платил он щедро, отдавая солдатам деньги так же легко, как и проливал кровь на поле боя. Воины не оставались в долгу, предпочитая платить верностью за большую плату, чем за хвастливые обещания.
Была ещё одна причина, за которую чужаки называли барона безумным, — Айвор Лэнгтри поклонялся древнему Божеству, имя которого везде забыли столетия назад. Это был Кири-Джолит, древний Бог Рыцарей Соламнии. Старый Джон Лэнгтри сменил место жительства, но не убеждения. Свою веру он завещал потомкам, и они поддерживали её в сердцах от поколения к поколению.
Айвор не делал никакой тайны из своих убеждений, хотя часто слышал за своей спиной колкости. Если бы кто-нибудь рискнул бросить насмешку ему в лицо, он смеялся бы не меньше, а потом, тоже в шутку, надел бы на голову шутнику деревянный буфет. Когда у того перестало бы звенеть в голове, Айвор схватил бы такого человека в охапку и разъяснил, что если не испытываешь твёрдой веры сам, то надо уважительно относиться к чужой.
Его воины могли не верить в Кири-Джолита, но все они верили в самого Айвора. Все они знали, как он удачлив в бою, сотни видели его подвиги на поле брани. Солдаты наблюдали, как барон открыто молится Кири-Джолиту перед каждым сражением, хотя ни одного знамения, что Бог услышал молитву, никогда не было.
— Не должен генерал объяснять каждому кривоногому солдату планы на сражение! Ха-ха-ха! — смеялся Безумный Барон. — И уж конечно, не дело Бессмертного генерала объяснять свои планы мне!
Солдаты, каждый день смотрящие в лицо смерти, страшно суеверные люди. Почти все они носят защитные амулеты вроде кроличьих лапок, заговорённой земли или локона своей девушки. И не один из них шёл в бой, неся под сердцем клочок кожи бизона — животного, посвящённого Кири-Джолиту. По крайней мере, вреда ни от одного из амулетов замечено не было.
К Безумному Барону и направлялись Карамон с Рейстлином, чтобы поступить на службу. Карамон как главную драгоценность носил под одеждой мешочек с рекомендательным письмом от Антимодеса. С этим письмом были связаны все надежды на будущее. Архимаг не стал много рассказывать им о бароне, — в частности, он не упомянул про его прозвище, опасаясь, что это смутит молодых людей.
Поэтому они были весьма удивлены, когда, высадившись на побережье и спросив, как добраться до поместья Лэнгтри, встречали лишь улыбки и понимающее покачивание головой: «Смотри, вот ещё несколько душевнобольных, что едут на службу к Безумному Барону».
— Мне не нравится это, Карамон, — сказал Рейстлин как-то под вечер, когда до замка барона оставалось около двух дней пути. Он только что выслушал прохожего крестьянина, который убеждённо заявил, что Безумный Барон «сделает из них горчицу».
— Слушай, я думаю, он просто пошутил, Рейст, — ответил брат. — Мне кажется, он хотел сказать, что нас ждут тяжёлые испытания при вступлении в отряд.
— Да я понял, что он имел в виду! — раздражённо бросил Рейстлин. Он отвлёкся, чтоб помешать в горшке кроличье рагу. — Я не об этом. Мне не нравится, как все вокруг ведут себя, когда мы упоминаем имя Айвора Лэнгтри. А ты ничего не слышал в городе?
Рейстлин не любил города за то, что каждое его появление там становилось маленьким праздником для местных жителей. Собаки лаяли, дети кричали и показывали пальцами, изображая Рейстлина, кашляющего и судорожно разевающего рот. Поэтому близнецы взяли за правило устраивать лагерь в лесу рядом с дорогой, недалеко от города или деревни. Рейстлин мог хорошо отдохнуть или спокойно пройтись в поисках необходимых ему трав для заклинаний и кулинарии. А Карамон шёл в город за новостями, припасами, а также чтобы убедиться, что они не сбились с дороги.
Сначала Карамон не хотел оставлять брата одного надолго, но Рейстлин убедил его, что любой грабитель, разглядев, как блестит на солнце его золотая кожа и сверкает кристалл на посохе, вряд ли рискнёт приблизиться. К разочарованию близнецов, за всё время поездки им так и не представился случай попробовать свои военные таланты в деле. К тому же у них закончились деньги и они были вынуждены питаться один раз в день, и только тем, что смогут поймать.
— Ну что, готово? — жалобно спросил Карамон у брата. — Я жутко голодный, а кролик уже вроде в самый раз…
— Я только что бросил лук и картошку, а значит, он должен стоять на огне ещё полчаса, — заявил Рейстлин.
Карамон тяжело вздохнул и попытался забыть про урчание в животе, отвечая на вопрос брата:
— Да, кой-чего слыхал. Каждый раз, когда я спрашивал об Айворе Лэнгтри, все начинали улыбаться и всячески шутить, ну, ты знаешь, на тему Безумного Барона. Но вроде бы ничего совсем плохого о нём не говорят.
— Нет, вроде не говорят… — Рейстлин посмотрел на брата с негодованием — он очень слабо доверял наблюдательности Карамона.
— Ну, мужчины улыбаются, а женщины заверяют, что он весьма милый, — продолжил Карамон. — Если это называется «безумен», то многим землям в Ансалоне не мешало бы заразиться каплей такого безумия. Дороги в идеальном состоянии, люди живут в хороших домах и весьма неплохо питаются. Никаких разбойников на дороге, поля просто лопаются от урожая. Вот я и думаю…
