признающий цуранских обычаев и так некстати заполонивший сердце госпожи, отличался острым умом и неплохо разбирался в людях.
Советница нехотя согласилась:
— У твоего раба… бывают разумные мысли, дочь моя. Пока Джиро не проявит добрую волю, не стоит ему особенно доверять. Анасати испокон веков с нами враждовали, правда никогда не нападали из-за угла. Тут необходима осмотрительность.
— Как же мне поступить? — Мара вконец растерялась.
— Пошли ему письмо с соболезнованиями, — подсказал Кевин.
Госпожа и первая советница обернулись к нему в молчаливом недоумении.
— Письмо с соболезнованиями, — повторил Кевин и запоздало сообразил, что у цурани такого нет и в помине. — У нас принято писать родственникам покойного, что мы разделяем их утрату и скорбим вместе с ними.
— Странный обычай, — заметил Кейок, — однако он не противоречит понятиям чести.
Накойя просветлела лицом. Задержав взгляд на Кевине, она с трудом перевела дух и высказала свое суждение:
— Умно, очень даже умно. Такое письмо позволит наладить отношения с Джиро и вместе с тем ни к чему нас не обяжет.
— Можно и так сказать. — Кевина удивило, что простая мысль о сочувствии причудливо искажается в цуранском сознании, становясь оружием в Игре Совета.
Мара тоже приняла его идею:
— Напишу-ка я ему прямо сейчас.
Однако она не двинулась с места. Ее ладонь по-прежнему накрывала узловатые пальцы Накойи, а взгляд блуждал по оконному переплету.
— Что тебя гложет? — спросила старая советница; в душе она по- прежнему оставалась заботливой нянькой, и чутье никогда ее не обманывало. — Ты давным-давно вышла из того возраста, когда нужно стесняться, дочь моя. Говори начистоту!
Мара почувствовала жжение в глазах. Ей было непросто приступить к неотложному делу.
— Надо подыскать… среди домочадцев… толкового человека, чтобы обучить…
Советница все поняла.
— Ты хочешь сказать, мне пора готовить себе замену, — сказала она с жестокой прямотой.
Мара не запротестовала. Накойя стала для нее второй матерью; казалось, она всегда будет рядом. Хотя они вскользь уже касались этой темы, властительница сколько могла откладывала серьезный разговор. Но бремя власти настоятельно требовало принять окончательное решение.
Впрочем, Накойя и тут хранила трезвую рассудительность.
— Я стала совсем плоха, дочь моего сердца. Все кости ломит. Служить в полную силу уже не могу. Но чтобы спокойно умереть, мне нужно увидеть рядом с тобой надежного человека.
— Красный бог тебя к себе не возьмет, — вставил Кевин. — Побоится!
— Не смей богохульствовать! — прикрикнула советница, но не сдержала улыбку.
Напрасно она убеждала себя, что варвар — это пустое место. Такому красавцу многое прощалось, да и его преданность госпоже могла тронуть кого угодно.
Мара решилась:
— Кейок вполне подошел бы…
Но бывалый воин перебил ее с неожиданной теплотой:
— Да ведь мы с Накойей почти что ровесники, Мара. — Имя госпожи прозвучало в его устах без малейшего намека на фамильярность. — Меня давным-давно взял на службу твой отец. Когда я потерял ногу, моя жизнь не окончилась, а, наоборот, приобрела новый смысл — только благодаря тебе. Но я ни за что не стану злоупотреблять твоим расположением. — В его голосе зазвучала привычная твердость. — Благодарю за честь, но мне не по плечу мантия первого советника. Тебе нужен сильный, здравомыслящий помощник, который на долгие годы останется рядом. А наш век уже прожит.
Мара застыла, не отпуская руку Накойи. Кевин собирался сказать свое слово, но Кейок мягким жестом его остановил.
— Когда военачальник муштрует молодых офицеров, он не должен делать никаких скидок. Согласись, госпожа, от советника требуется нечто большее, чем слепое повиновение: ему надлежит знать все нужды Акомы и разбираться в хитростях Игры Совета. У меня, как и у Накойи, нет своих детей. Так неужели ты откажешь нам в праве воспитать себе преемников? В этом мы найдем утешение своей старости.
Мара перевела взгляд с Кейока на первую советницу. Старики заговорщически переглянулись, и Мара заподозрила, что вопрос уже не раз обсуждался без ее участия.
— Ох ты, хитрая солдатская душа! У тебя уже кто-то есть на примете?
— Да, не без этого, — согласился Кейок. — Есть один воин; он мастерски владеет мечом, но для ратного дела не годится. Слишком много думает.
— Все ясно: служит укором остальным да к тому же несдержан на язык, — вслух заключил Кевин. — Я его знаю?
Кейок не счел нужным отвечать; он смотрел только на Мару.
— Этот воин служит тебе верой и правдой, хотя и вдали от усадьбы. Его двоюродный брат…
— Это Сарик! — воскликнула Мара. — Кузен Люджана! Он и впрямь остер на язык; ты его отослал куда-то на край света, потому что двое таких вместе…
— Она осеклась и заулыбалась. — Говори: это Сарик?
Кейок прочистил горло.
— Сообразительности ему не занимать.
— Я больше скажу, госпожа, — не удержалась Накойя. — Он умен, как дьявол. А какая память! Не забывает ни единого имени, разговоры помнит слово в слово. Прямо-таки Люджан и Аракаси в одном лице!
От мимолетного знакомства с Сариком у Мары осталось вполне благоприятное впечатление. Молодой воин умел расположить к себе собеседника, выделялся хорошими манерами и несомненным так-том. Все эти качества были незаменимыми для будущего советника.
— Похоже, вы за меня уже все решили. Что ж, полагаюсь на вашу мудрость. — Не дав им сказать ни слова, Мара подняла руку и тем самым положила конец обсуждению. — Передайте Сарику приказ явиться в усадьбу и без проволочек займитесь его обучением. — Тут она вспомнила о послании из Анасати. — Надо срочно написать Джиро. Ты мне поможешь? — обратилась она к Кевину.
Мидкемиец устрашающе выкатил глаза:
— Ни за что! Лучше я поймаю за хвост болотную змею!
С этими словами он последовал за госпожой. Кейок задержался, чтобы пожелать Накойе скорейшего выздоровления, но в ответ получил лишь новую отповедь.
Чимака, первый советник правителя Джиро Анасати, дочитал письмо до конца и свернул пергамент, сверкнув перстнями из полированных