теперь, видя большое скопление грузовых барж и деловитую суету на причалах, Мара решила, что Аракаси был прав. Судя по оживлению, царившему на улицах и площадях, город вполне оправился от хаоса, в который его полгода назад повергли Имперские Игры.
Трудно было выбрать более подходящее время для поездки в Священный Город. Накойя догадывалась, что у госпожи есть на то особая причина; действительно, Мара искала встречи с одним из умеренных политических противников, чтобы привлечь его на свою сторону, но до поры до времени умалчивала о своих планах.
Как только барка пришвартовалась у причала, Мара, передав недопитый бокал слуге, распорядилась приготовить паланкин и выстроить почетный эскорт. С нею прибыло всего лишь двадцать пять воинов; она не собиралась задерживаться здесь надолго и не опасалась покушения. И Ассамблея магов, и сам император сурово карали за нарушение общественного порядка; ни одно убийство в пределах Имперского города не могло остаться нераскрытым, и вряд ли кто-нибудь из властителей пошел бы на риск. Не считая самых приближенных слуг и команды гребцов, Мару сопровождали только Кевин и Аракаси.
Воздух уже раскалился от жары. Почетный эскорт прокладывал среди толпы путь для господского паланкина. Кевин отбросил со лба взмокшие от пота волосы:
— Что же все-таки тебе здесь понадобилось? Мара, которая в этот день почему-то надела дорогой наряд вместо привычного дорожного платья, выглянула из-за приоткрытого полога:
— Час назад ты спрашивал то же самое у Аракаси.
— Вы с ним словно сговорились: дескать, нужно нанести визит вежливости властителю Куганхалу Джинеко. Ни за что не поверю!
Просунув между занавесками свой веер, Мара укоряюще похлопала Кевина по запястью:
— Был бы ты свободным человеком, ты бы так легко не отделался. Обвиняя меня во лжи, ты оскорбляешь честь Акомы.
Кевин поймал перья веера, словно разоружив госпожу, а затем вернул его с величайшим почтением, уморительно изобразив цуранского кавалера, обхаживающего знатную даму.
— Ах, прошу прощения, до прямого вранья дело не дошло, — хмыкнул он, а Мара закрылась веером, чтобы не рассмеяться. Но Кевин не успокоился:
— Просто ты уклонилась от прямого ответа. Итак, что у тебя на уме?
Носильщики свернули за угол и резко шарахнулись в сторону, чтобы не споткнуться о бездомную собаку, за которой, норовя отнять косточку, гналась ватага уличных мальчишек. Как всегда, Кевин погрустнел при виде их болезненной худобы, грязных струпьев и нищенских лохмотьев. Он без должного внимания выслушал объяснения Мары: властитель Куганхал — союзник, пусть даже не самый влиятельный, домов Экамчи и Инродака, а те принадлежат к небольшой группировке, которая не может простить Маре сделку с королевой улья чо-джайнов, расположенного вблизи земель семьи Инродака. Мара надеялась, что встреча с Джинеко даст ей возможность хотя бы объяснить свою позицию, а если повезет, то и вбить клин между ним и двумя другими затаившими злобу правителями.
— Падение Альмеко обернулось для дома Джинеко большими потерями, — уточнила Мара. — Их семейство увязло в долгах Омекану, а из-за краха двух Имперских Стратегов от них потребовали уплатить все сполна гораздо раньше, чем рассчитывал старый властитель Джинеко. От душевных терзаний он скончался, хотя кое-кто поговаривал, что он наложил на себя руки. Ходила и другая версия: будто ему в кушанье подсыпали яд. Так или иначе, его сын, молодой Куганхал, унаследовал мантию властителя, а вместе с ней и бремя долгов. Вот я и сочла, что теперь самое время к нему подступиться.
Кевин досадливо сжал губы. Ведь Мара не могла не помнить: Аракаси в его присутствии говорил, что Куганхала осаждают двоюродные братья, подкупленные семействами Экамчи и Инродаки и несомненно получившие наказ прикончить новоиспеченного властителя, если его действия хоть в чем-то пойдут вразрез с интересами двух влиятельных домов. Кевин тогда еще заметил, что и без того найдется немало желающих отправить юного правителя в чертоги Красного бога. Накойя тоже сказала свое слово: владения Куганхала — все равно что змеиное болото, а Мара не желает поостеречься и не слушает никаких резонов.
Когда носильщики в очередной раз завернули за угол и яркий солнечный свет ударил сквозь занавески паланкина, Кевин заметил, что госпожа не сводит с него взгляда. У него и прежде возникало чувство, что она способна читать его мысли.
— Члены семейства Джинеко догадываются, что мы постараемся расшатать их союзнические отношения, — с оттенком вкрадчивости произнесла Мара. — Экамчи стоило немалых трудов переманить на свою сторону родичей Куганхала, а Инродака взял на себя все расходы. Если Акома останется в стороне, все будут разочарованы. Но мы не замедлим появиться, чтобы дать им то, чего они ожидают, — уверения в их могуществе. Пусть Инродака и Экамчи пребывают в заблуждении, что мы их боимся. Тогда они не будут искать союза с другими моими врагами. Да поможет нам небо скрыть от них правду: Акома достаточно окрепла, чтобы не бояться их мелкой возни. А ведь они способны причинить нам массу неприятностей — пусть даже только для того, чтобы привлечь к себе внимание. Что еще хуже — они могут переметнуться на сторону Тасайо.
Кевин не сдержал смешок:
— Попросту говоря, ты хочешь погладить сорванца по головке, чтобы он не выкинул какую-нибудь пакость? Пусть думает, будто ты забыла, что он на тебя точит зубы, а то — неровен час — он их так наточит, что сжует тебя с потрохами!
— Как грубо! — поморщилась Мара. — Хотя по сути верно.
У Кевина вырвалось мидкемийское ругательство. Это уязвило Мару, да так, что она отдернула полог.
— Ты сказал что-то грязное! Как я должна тебя понимать?
Варвар пожал плечами, ответив ей пристальным взглядом.
— Если облечь это в вежливую форму, то ваша Игра Совета — все равно что питье из гнилого болота. Дело доходит до абсурда.
— Ну вот, опять ты за свое. — Мара оперлась на локоть и устремила взгляд на один из каменных храмов, возвышавшихся по обе стороны дороги.
Кевин, достаточно хорошо изучивший цуранский пантеон, без труда распознал храм Лашимы, богини мудрости. Он вспомнил, что именно здесь Мара провела не один месяц, готовясь принести обет, но гибель отца и брата нарушила ее планы.
Словно в ответ на его мысли, Мара вдруг произнесла:
— Знаешь, мне иногда не хватает этой тишины. — Тут она улыбнулась. — Но, по правде говоря, это единственное, о чем я жалею. Жрицы храма еще более связаны традициями и обычаями, чем главы семей. Не представляю, каково коротать здесь дни. — Она бросила лукавый взгляд на Кевина. — А уж тем более
— ночи.
— Это как повезет, — отозвался Кевин, бесцеремонно озирая монастырские стены. — Нет-нет да найдется какой-нибудь смельчак с веревочной лестницей. — Он наклонился и на ходу поцеловал Мару в губы. — Вот я, к примеру, чем не смельчак?
Аракаси, шагавший по другую сторону паланкина, бросил на влюбленных осуждающий взгляд.
— Из тебя никогда не выйдет примерного раба, — понизив голос до шепота, сказала Мара. — Наверное, нам придется последовать примеру Всемогущего, твоего бывшего земляка, и найти законный способ тебя освободить.
Кевин едва не споткнулся и сбился с шага.
— Так вот зачем мы вернулись в Кентосани! — осенило его. — Ты
