стяжателей и обездоленность трудящихся масс.
В 1886-1889 гг. обостряется социальное зрение Чехова. Он видит неустроенность жизни простого человека-труженика и приходит к твердому убеждению, что человек не может быть счастлив, пока существуют несчастные.
В эти же годы получила широкий и всесторонний размах основная социальная тема чеховского творчества - человек и буржуазные общественные отношения. Чехов более сознательно, более глубоко, чем в ранний период своего творчества, начал понимать, что характер и судьба человека определяются жизненными обстоятельствами.
Чехов увидел и показал человека, изуродованного, обезличенного буржуазно-мещанским укладом жизни, потерявшего чувство собственного достоинства; о' остро переживал унижение личности, превращение человека в раба. Чехов стал понимать, что такое .явление обусловлено 'бесчеловеческой' действительностью, но не знал, как сделать жизненные обстоятельства 'человеческими', какой общественный строй может способствовать раскрытию всех заложенных в человеке сил и способностей.
Характерным для социальной философии Чехова переходного периода является рассказ 'Припадок'. Писатель здесь выступает страстным обличителем проституции как социального зла. Проституция у Чехова ассоциируется с невольническим рынком, где продают и покупают рабов. Чехов протестует против этого узаконенного буржуазным обществом института, но не указывает конкретных путей к освобождению человека от ярма капиталистического рабства. Чехов против насильственного уничтожения эксплуататорского строя.
Для Чехова второй половины 80-х годов характерен повышенный интерес к этической проблематике. В этом сказалось 'знамение времени'. После разгрома революционного народничества происходит 'смена вех' в идеологической жизни русской интеллигенции; отказ от революционной борьбы привел многих интеллигентов к замене социальных проблем вопросами этики, к проповеди оппортунистической теории 'малых дел', к культуртрегерству. Этика стала злобой дня. Этические проблемы разрабатывали в 80-х годах, кроме Л. Толстого, К. Кавелин ('Задачи этики', 1884), В. Гольцев ('Задачам метод современной этики', 1887), проявлял большой интерес к этической философии Н. Шелгунов и др. Ко'Гда работа Гольцева была опубликована (журн. 'Русская мысль'. Кн. 8, 1887 г.), то Шелгунов писал Гольцеву: 'Сейчас только прочел Вашу статью о нравственности. Если бы Вы, при Ваших познаниях, захотели отвести себе отдел общественной этики да давали бы постоянные популярные статьи, господи, как бы поблагодарил Вас читатель. Ведь он, бедняга, стоит с разинутым ртом и только и просит моральной пищи'.
Это письмо - ценное свидетельство современника об актуальности этической философии в 80-х годах. Дальше в своем письме Шелгунов выражает отрицательное отношение к философии Достоевского и Толстого и считает необходимым противодействовать 'моральным воздействиям' этих писателей разработкой проблем общественной этики. (Сб. 'Памяти В. А. Гольцева'. М-, 1910, стр. 173.)
Толстой был убежден, что 'политического изменения социального строя не может быть. Изменение только одно нравственное, внутреннее человека' (Л. Н. Толстой. Дневник. Т. 50, стр. 41-42). По мысли Толстого, без внутреннего совершенствования людей невозможно улучшение внешних форм общественной жизни. Задача каждого человека в том, чтобы быть в любви и согласии со всеми людьми. Только тогда, когда люди будут любить друг - друга, наступит братство между людьми. 'Братство - это любовь'. Толстой выступал и против насилия правительственной власти и против насилия революции. По его мнению, уничтожение социальной несправедливости возможно не путем борьбы, а путем всеобщей любви.
Большое распространение пассивной философии Толстого в 80-х годах было обусловлено политической и общественной реакцией эпохи. Гнетущая атмосфера реакции проявилась 'в понижении общественной активности, в распространении упадочнических идей и настроений, в растерянности значительной части даже и демократической среды'. ('История русской литературы'. Т. IX. Ч. 1. 1956, стр. 54.) Толстовское учение о непротивлении злу насилием отвечало настроениям тех кругов интеллигенции, которые отказывались от революционной борьбы.
Передовая часть демократической интеллигенции активно выступала против толстовства. Шелгунов в своих 'Очерках русской жизни' (1887-1891) часто выступал против учения Толстого и противопоставлял его этическим рецептам необходимость борьбы с общественным злом общественными средствами.
Чехов не смог осмыслить до конца сущность отдельных социальных противоречий действительности, найти в собственническом строе жизни основную причину несчастий человека, а в революции - единственный путь освобождения человека и народа. Это обусловило сильное влияние на Чехова в годы перелома этической философии Толстого. Сам Чехов признавался, что толстовская мораль владела им лет шесть-семь. Это происходило главным образом во второй половине 80-х годов. Чехов под влиянием Толстого уверовал в возможность решения социальных вопросов при помощи моральных рецептов.
Чехов, так же как и Толстой, пытался в области этических отношений найти решение неразрешенных классовых противоречий. Особенно наглядно эта тенденция проявилась в пьесе 'Леший', где слышатся отзвуки толстовской идеи всеобщей любви. В пьесе находим сентенции в морализаторском стиле Толстого, вроде: 'Жить бы... в мире и согласии, но, кажется, скоро все съедят друг друга'. 'Мир погибает не от разбойников и не от воров, а от скрытой ненависти,, от вражды между хорошими людьми'.
Любопытно отметить, что и в письме к Суворину от 18 октября 1888 г., где говорится о 'Лешем', звучит тот же морализаторский тон, так не свойственный Чехову вообще: 'Беда ведь не в том, что мы ненавидим врагов, которых у нас мало?, а в том, что недостаточно любим ближних, которых у нас много, хоть пруд пруди' (Т. 14, стр. 199).
В письме к Суворину от 4 мая 1889 г. Чехов характеризует пьесу 'Леший' как 'ужасно странную' и выражает удивление, что из-под его пера выходят такие веши. Не потому ли пьеса получилась 'ужасно странной', что она не 'чеховская', а 'толстовская', что она построена на основе этической философии Толстого? А через десять лет, в письме к Урусову от 16 октября 1899 г., Чехов резко осудил своего 'Лешего': 'Эту пьесу я ненавижу и стараюсь забыть о .ней. Сама ли она виновата, или те обстоятельства, при которых она писалась и шла на сцене, - не знаю, но только для меня было бы истинным ударом, если бы какие- нибудь силы извлекли ее из-под спуда и заставили жить. Вот Вам яркий пример извращения родительского чувства'. (Т. 14, стр. 244-245.)
Думается, что основная причина 'извращения родительского чувства' заключается в том, что зрелый Чехов, порвавший с моралью Толстого, осудил свою пьесу как 'толстовскую', пронизанную толстовской идеологией.
И в другой пьесе - 'Иванов' - также ощущается толстовская манера подменять социальное моральным. Толстовская мораль нашла отражение - в той или иной мере - во многих произведениях Чехова переходного периода ('На пути', 'Сапожник и нечистая сила', 'Пари' и др.). Морализаторская тенденция ограничила реализм отдельных произведений Чехова той поры.
И в то же время надо подчеркнуть примечательную для Чехова-писателя особенность: он не был правоверным, последовательным толстовцем даже в годы перелома. В таких произведениях, как 'Припадок', 'Именины', Чехов, отдавая дань философии Толстого, выражает собственные идеи, полемизирующие с Толстым. Так, постановка 'женского вопроса', культ науки, идея общественного прогресса в произведениях Чехова противостоят толстовской философии.
Реалистический талант Чехова пробивал себе дорогу сквозь ограничивавшие его рамки этической философии, навеянной Толстым, и часто в противовес своим субъективно-моральным замыслам Чехов давал такой художественно-познавательный материал, который заставлял читателя связывать этические вопросы с социальными причинами, их породившими, и подсказывал читателю правильное решение социально-этических проблем.
Чехов в лучших своих произведениях второй половины 80-х годов ('Степь', 'Огни', 'Житейская мелочь' и др.) обличал буржуазную лицемерную мораль и противопоставлял ей высокий этический идеал, наполненный большим гуманистическим содержанием. Чехов в этот период особенно ополчается против лжи, этой характернейшей черты буржуазной морали, показывает ее в различных проявлениях общественных отношений. Чехов считал разоблачение лжи 'направлением' своего творчества, но он не сознавал тогда, что обличает один из основных пороков социально-политического уклада современного ему общества.
