Джеймс молчал, и молодому офицеру тоже не хотелось говорить. В глубине души у него зашевелился червячок сомнения: справится ли он с поставленными перед ним задачами. Глубоко вздохнув, Уильям решил, что сделает все, что потребуется, а ждет ли его успех — решать богам.
Арута стоял в темном подвале и смотрел, как солдаты раздели и начали тщательно осматривать тела четырех убийц. Джеймс и Уильям также наблюдали, стоя неподалеку.
Каждый предмет одежды, оружие и личные вещи осматривались в надежде найти хоть какое-то указание на то, откуда они взялись. Как и ожидалось, обыск почти ничего не дал. У всех четверых висели на цепочке одинаковые амулеты с ястребом. Не считая оружия, простого кольца на пальце одного из убийц и маленького кошелька с золотом на поясе другого, ничто не указывало на происхождение этих людей.
— Дайте это мне, — сказал Арута, указывая на одну из рубах.
Солдат принес рубаху, и Арута внимательно ее осмотрел.
— Я не так хорошо разбираюсь в одежде, как моя жена, но насколько я могу судить, это — кешианское плетение.
— Ботинки! — воскликнул Джеймс.
Арута махнул рукой, и ему принесли ботинки всех мертвецов. Принц, Джеймс и Уильям изучили их и нашли клеймо сапожника.
— Не знаю такого, — признался Арута. — Но это точно не крондорское.
— Возьму перо и бумагу и срисую их, — решил Джеймс. — И завтра к полудню узнаю, кто производитель.
Арута кивнул, и Джеймс послал пажа принести все, что нужно. Паж вернулся менее чем через пять минут и сообщил:
— Сквайр, мне сказали, что они ищут вас весь вечер.
— Кто «они»? — оглянулся Арута.
— Тюремщик Моргон и его люди, сир.
Арута позволил себе легкую улыбку.
— Зачем это ты вдруг понадобился тюремщику, Джеймс? — спросил он.
— Пойду выясню, — ответил сквайр, передавая перо и бумагу Уильяму. — Постарайся зарисовать поточнее.
Джеймс оставил принца продолжать осмотр мертвецов и поспешил за пажом. Они разделились: когда мальчик направился наверх, на главный этаж дворца, Джеймс свернул и спустился вниз, в подземелье. Он подошел к дверям покоев тюремщика и постучал.
— Кто там? — раздался голос изнутри.
— Сквайр Джеймс. Вы посылали за мной?
— О, да, — дверь открылась, и из-за нее выглянул Моргон — начальник тюрьмы. Он был одет в серую фланелевую ночную рубаху. — Так долго, сквайр… Я послал этого мальчишку за вами несколько часов назад.
— Меня не было во дворце весь вечер. Чем могу вам помочь?
— Мне — ничем, — ответил тюремщик, — но тип, запертый внизу, утверждает, что ему нужно поговорить с вами. — У Моргона было узкое лицо и, несмотря на возраст, черные волосы, цвет которых не менялся по крайней мере с того времени, как Джеймс оказался во дворце. Моргон подстригал их ровной линией над ушами и лбом, и казалось, будто он постоянно носит черную шляпу с ушками. — Странно это. Он за решеткой уже почти три недели и никому не сказал ни слова. Но завтра над ним состоится суд, и вдруг он стал звать вас.
— Вы знаете его имя?
— Не спрашивал, — сказал Моргон, зевая. — А нужно было?
— Пойду посмотрю. Кто сегодня дежурит?
— Сайкс. Он вас проводит.
— Спокойной ночи, Моргон.
— Спокойной ночи, сквайр, — откликнулся тюремщик, закрывая дверь.
Джеймс поспешил по маленькому коридору, который вел к лестнице в глубокое подземелье. В подземелье было два уровня. На верхнем узкие окна в камерах пропускали свет, и через них приговоренные к смерти могли видеть виселицы на заднем дворе.
На нижнем уровне царила кромешная тьма. Здесь подземелье напоминало огромную галерею с четырьмя большими железными клетками, вертикальные прутья которых тянулись от пола до потолка. Два пересекающихся прохода отделяли клетки друг от друга. Факел, висевший у лестницы в конце одного из проходов, был тут единственным источником света. Под факелом стоял солдат. Он обернулся на звук шагов по лестнице.
— Кто здесь меня искал? — спросил Джеймс.
— Да тот, в дальней клетке. Я вас отведу. Джеймс подождал, пока солдат снял факел с держателя в стене, и последовал за ним. Они прошли мимо двух первых клеток, которые пустовали. Две дальние клетки были заполнены людьми, большинство из них спали. Несколько женщин забились в угол для взаимной защиты. Здесь содержались разбойники, пьяницы и хулиганы, натворившие достаточно для того, чтобы предстать перед судом принца. Некоторые из заключенных что-то выкрикивали, но Джеймс не обращал на них внимания.
Солдат подвел его к дальнему концу клетки, и сквайр увидел крупного человека, который стоял, схватившись за решетку руками.
— Рад тебя видеть, Джимми, — воскликнул он.
— Этан! — изумился Джеймс. — Я думал, ты давно уехал.
— И я так думал, — сказал бывший жрец храма Ишапа и бывший головорез пересмешников, — однако у богов насчет нас другие планы.
— Нас?
Грэйвз качнул головой, указывая назад.
— Со мной Кэт и Лимм.
— Когда суд?
— Завтра.
— Какое обвинение?
— Обвинения. Побег, сопротивление аресту, избиение, организация беспорядков и, наверное, еще измена.
Джеймс повернулся к стражнику.
— Отведите их в мои покои.
— Как вы сказали?
— Я сказал, выведите их отсюда и доставьте в мои покои. Поставьте возле двери людей, пока я не отправлю их обратно.
Стражник колебался.
— Видимо, ты хочешь, чтобы я побеспокоил принца с просьбой лично заверить приказ?
Стражник, как и все в гарнизоне, знал, что сквайр всегда мог получить подпись принца, так что не стал оттягивать неизбежное.
— Их приведут.
— Увидимся наверху, Этан, — уходя, сказал Джеймс.
Через некоторое время в дверь его покоев постучали. Грэйвз, Кэт и Лимм стояли перед ним со скованными руками.
