Странствия убийцы

как он натягивает нить нашей связи. То, что я не мог помочь ему, встревожило меня. Я посмотрел вниз, в его глубокие глаза, и у меня возник вопрос.

Ты на дороге! Я не думал, что животные могут находиться на дороге.

Он с отвращением чихнул.

Есть разница между тем, что ты делаешь, и тем, что считаешь разумным. И ты мог бы заметить, что джеппы шли по этой дороге несколько дней. Это было слишком очевидно. Тогда почему дикие животные избегают ее? Потому что мы можем рассчитывать только на себя, если хотим выжить. Джеппы рассчитывают на людей и последуют за ними в любое опасное место, каким бы глупым это им ни казалось. У них ума не хватает даже на то, чтобы убежать от волка. Когда я пугаю их, они все равно бегут к людям. Дикие лошади, например, будут переплывать реку, только если смерть идет за ними по пятам, а люди заставляют своих лошадей делать это каждый раз, когда хотят оказаться на другой стороне. По-моему, они глупые.

Тогда что же ты делаешь на этой дороге? — спросил я без улыбки.

Не испытывай дружбу, — серьезно ответил он.

– Фитц!

Я вздрогнул и обернулся к Кеттл.

– Со мной все в порядке, – успокоил я ее, хотя и знал, что это не так. Уит обычно предупреждал меня о передвижениях людей вокруг, но Кеттл подошла ко мне сзади, и я не замечал ее приближения, пока она не заговорила со мной. Что-то на Дороге Скилла притупляло мой Уит. Если я специально не думал о Ночном Волке, он тускнел, превращаясь в слабую тень на краю сознания.

Я бы превратился в ничто, если бы так страстно не жаждал оставаться с тобой, – обеспокоенно заметил он.

– Все будет хорошо. Мне только нужно следить за этим, — сказал я ему.

Кеттл решила, что я разговариваю с ней.

– Да, нужно, – сказала она и подчеркнуто взяла меня под руку, вынуждая двигаться. Остальные уже ушли вперед. Старлинг шла с шутом, распевая на ходу какую-то любовную песенку, но он не слушал и озабоченно поглядывал на меня. Я кивнул ему, и он кивнул в ответ. Кеттл ущипнула меня:

– Обращай на меня внимание. Разговаривай со мной, расскажи что-нибудь! Ты решил мою задачу?

– Еще нет, – признался я. Стало теплее, но ветер все еще был холодным. Если я думал об этом, то чувствовал, как мороз пощипывает щеки, но Дорога Скилла уговаривала меня не обращать на это внимания. Дорога упорно поднималась вверх. Однако казалось, что я иду почти без усилий. Мои глаза говорили мне, что мы поднимаемся в гору, но я шел с такой легкостью, как будто она вела вниз. Еще один щипок от Кеттл.

– Думай о задаче, – резко проговорила она, – и не обманывайся. Идти тяжело и холодно. Не стоит пренебрегать этим только потому, что ты ничего не чувствуешь. Держи темп.

Ее слова казались одновременно глупыми и разумными. Я понял, что она цеплялась за мою руку не только для того, чтобы ей легче было идти, но и чтобы заставить меня идти медленнее. Я сбавил шаг и постарался приноровиться к ней.

– Похоже, остальным это нисколько не вредит, – заметил я.

– Верно. Но они не стары и не чувствительны к Скиллу. Сегодня ночью у них все будет болеть, а завтра они замедлят шаг. Эту дорогу строили в расчете на то, что по ней будут ходить либо люди нечувствительные к ее влиянию, либо обученные справляться с ним.

– Откуда вы так много знаете об этом? – поинтересовался я.

– Ты обо мне спрашиваешь или об этой дороге? – сердито отрезала она.

– И о том, и о другом, – честно признался я. На это она ничего не сказала.

Через некоторое время она спросила меня:

– Ты знаешь детские стишки?

Не понимаю, почему это меня так рассердило.

– Нет! – ответил я. – Я не помню своего раннего детства, когда большинство детей выучивают их. Думаю, можно сказать, что вместо них я учил конские стишки. Перечислить вам пятнадцать свойств хорошей лошади?

– Лучше прочти мне «Шесть мудрецов в Джампи пошли», – огрызнулась она. – В мое время дети не ограничивались тем, что заучивали стихи наизусть. Им объясняли, о чем там идет речь на самом деле. В стишках идет речь об этой самой горе, ты, невежественный щенок. О горе, на которую мудрецы поднимаются, собираясь спуститься снова.

Дрожь пробежала по моей спине. Было несколько раз в моей жизни, когда я узнавал символическую правду во всей ее пугающей наготе. Это был как раз такой случай. Кеттл сунула мне прямо под нос то, что я на самом деле знал уже много дней.

– Мудрецы были наделены Скиллом, верно? – тихо спросил я. – Шесть, пять и четыре… группы? Остатки групп… Значит, вот что произошло с теми людьми, владевшими Скиллом, которых мы не смогли найти? Когда выяснилось, что группа Галена работает плохо и Верити потребовались свежие силы для защиты Бакка, мы пытались найти владеющих Скиллом стариков, которых обучала еще Солисити. В записях было очень мало имен, и люди, о которых там все же говорилось, умерли или исчезли. Мы подозревали предательство.

– В этом не было бы ничего нового, но гораздо чаще случалось так, что по мере того, как люди совершенствовали свой Скилл, они становились все более и более настроены на него. В конце концов Скилл звал их. Если человек был достаточно силен в Скилле, он мог выдержать путешествие по этой дороге. Но если нет – его ждала смерть.

– А что было с теми, кому удавалось пройти? – спросил я.

Кеттл искоса посмотрела на меня, но ничего не сказала.

– А что в конце дороги? Кто построил ее и куда она ведет?

– Верити, – тихо ответила она наконец, – она ведет к Верити. Нам с тобой больше ничего не следует знать об этом.

– Но ведь вы знаете кое-что еще! – настаивал я. – И я тоже знаю. Она ведет к источнику Скилла.

Взгляд ее стал озабоченным, потом непроницаемым.

– Я ничего не знаю, – сердито возразила она. Потом, ощутив укол совести, добавила: – Я многое подозреваю и слышала много полуправды. Легенды, предсказания, слухи… Вот и все.

– А почему вы все это слышали? – не уступал я. Она повернулась, чтобы посмотреть мне в глаза:

– Такова моя судьба. И твоя тоже.

Больше она не сказала ни одного слова по этому поводу. Она разложила воображаемую игральную доску и потребовала сказать, какие ходы я сделал бы, если бы у меня был черный или белый камень. Я попытался сосредоточиться на этой задаче, зная, что она просто хочет, чтобы я владел своим сознанием. Но не обращать внимания на силу Скилла этой дороги было то же самое, что пытаться не обращать внимания на сильный ветер или течение ледяной воды. Я мог делать вид, что игнорирую все это, но не мог ничего изменить. В разгаре выбора стратегии игры я начинал блуждать в своих собственных мыслях и верить, что это мысли вовсе не мои, а какого-то другого человека. Хотя мне и удавалось держать перед глазами доску с задачей, это не могло заставить замолчать десятки голосов, шепчущихся где-то на краю моего сознания. Дорога вилась все выше и выше. Сама гора стала почти отвесной слева и внезапно оборвалась справа от нас. Эта дорога вела туда, куда ее не могли бы направить никакие строители,