Поздним вечером команда вышла на разведку. Она разделилась на два отряда: один углубился в степь, другой же, к которому примкнул Макар, направился вдоль Днепра, держась в полуверсте от берега. Предстояло забраться подальше в расположенье белых войск и разнюхать, если возможно, как велики подошедшие к ним подкрепленья.
Разведчики пробирались дубовым лесом, там и сям прорезанным озерками и болотцами. Густые камыши над ними стояли черной, притаившейся толпой, будто прислушиваясь к тихому постукиванью копыт о затверделую землю. Порой в озерах суматошно всплескивались стайки диких уток, встревоженные макаркиным Дружком, увязавшимся за разведчиками. Где-то далеко, в невидимой деревне, заливалась, хохоча на разные голоса, зловещая птица — сыч. У Макара тяжело билось сердце: с непривычки он не мог побороть своего волнения, и не выходили из головы слова Гаврюкова: коли сел на конь, ставь свою голову на кон. Так! Пришло время и Макару поставить на кон свою судьбу, — и от этой мысли дух захватывало в груди.
Разведчики ехали не больше двадцати минут. По их расчетам, они скоро должны были вступить в полосу полевых караулов «неприятеля. Здесь, в лесу, не существовало непрерывной линии фронта; обе стороны поставили лишь сторожевые охранения, за которыми расположились более или менее крупные колонны кавалерии. Команда продвигалась осторожно, боясь напороться в темноте на секрет.
Вдруг, неожиданно для всех, шагах в пяти-десяти от них, из-за кустов мигнул огонек. Они остановились и начали шопотом совещаться.
— Что за оказия? Если бы это был полевой караул, они бы света не зажгли, — сказал начальник отряда.
— Чудно что-то, — отозвались другие. — Уж не эскадрон ли там остановился?
— Откуда здесь быть главным силам? Неужто мы проехали караулы?
Все недоумевали, не решаясь приблизиться к огоньку. Тогда Макар, будто его толкнула чья-то рука, тронул своего коня и подъехал к начальнику.
— Товарищ командир, разрешите отправиться и разузнать, что там такое, — сказал он ему дрожащим от волнения голосом.
— Не боишься? — удивленно спросил тот.
— Никак нет. Коли сел на конь, ставь свою голову на кон! Нашего полка поговорка! — ответил, улыбаясь, Следопыт. Кругом послышался одобрительный смешок.
— Парнишка-то перец! — сказал кто-то.
— Прежде отца в петлю лезть готов!
— Аи да мы!
— Ступай! — коротко приказал командир. Макар не дождался повторения этого приказа и быстро скрылся в непроницаемой тьме.
Он шагом подобрался к огоньку, насколько было возможно; затем спрыгнул с лошади, закинул повод за сучок ближайшего дерева, а сам, пригнувшись к земле, пошел дальше. Очень скоро он различил одинокую хижину лесника; огонек светился из ее окна. По фырканью и постукиванью копыт Макар догадался, что около хижины стоит несколько лошадей, и вскоре заметил неподалеку красную точку — огонь цыгарки; вероятно курил часовой. Тогда Следопыт обогнул хижину и подполз к заднему ее окошку. Тихо привстав, он заглянул внутрь.
В хате сидело и лежало человек двадцать офицеров. Трое из них стояли, наклонившись над столом, на котором виднелась карта. Что-то знакомое в одном из них поразило Макара. Он начал припоминать, где встречал раньше эти светло-русые, гладко причесанные волосы; вдруг офицер поднял голову и быстро взглянул на окно: должно быть он почувствовал взгляд Макара. И в ту же минуту мальчик узнал в нем Юрия Балдыбаева, помещикова сына. Здорово, старый знакомый! Давно ли опять на фронте? А где-то теперь Любочка, с которой так нежно расстался в корчме Следопыт?… Но к делу!
Макар торопливо начал подсчитывать, сколько офицеров в комнате, как вдруг неожиданный выстрел где-то рядом заставил его шлепнуться на землю. В темноте, как буря, промчалось несколько всадников. Быстрые молнии выстрелов замелькали и там, где притаились разведчики. Из хижины с криком выбежали офицеры. Грохнули винтовки и здесь.
Макар лежал неподвижно, прильнув беем телом к земле. «Попался! Конец!» — вихрем пронеслось у него в голове. — «Какая неудача! На первой же разведке попасться в плен!» Бедный Следопыт весь дрожал от досады и негодованья.
Но то, что, казалось бы, должно было стать для него гибельным, явилось его спасеньем: белые заметили команду, но прозевали мальчика под самым своим носом. Перестрелка, все удаляясь, замерла в отдаленье; Макар понял, что и враги, и друзья ускакали, а он остался один-одинешенек в непроглядно- темном лесу, полном неприятельских дозоров и караулов.
О том, как хороша уха из ерша
Переждав минут десять и видя, что все кругом успокоилось, Макар тихонько приподнялся и опять взглянул в окно. Теперь хата была пуста, только в беспорядке валялись опрокинутые лавки, да две-три брошенные бутылки. Убедившись в своей безопасности, Следопыт смело пошел назад, к тому дереву, где оставил свою лошадь.
Дружок тихо плелся за ним. За две недели своей учобы Макар обратил внимание и на своего рыжего приятеля: под вечер он занимался его воспитаньем, помня о том, как подвел его пес своей недисциплинированностью. Он выучил Дружка ложиться на землю по первому свисту и лежать неподвижно, пока ему снова не свистнут. Махнув рукой по-особенному, заставлял собаку медленно итти за собой по пятам, приучил не лаять и не скулить, когда это запрещено, — одним словом — вышколил своего пса на диво.
Макар подошел к дубу и с радостью заметил, что лошадь его на месте: старый кавалерийский конь привык не волноваться при перестрелке и спокойно ждал своего хозяина. Офицеры же, увлекшись преследованием разведчиков, по-видимому, не заметили в темноте, стоявшей за деревом лошади. Жук вспрыгнул в седло и медленно направился наугад через лес.
Он скоро потерял всякое представление о том, где находится, в какой стороне неприятель, где свои; лес кругом стоял черной стеной. Мальчик безнадежно блуждал среди озер и дубков, пока вдруг не услышал, как тихонько зарычал бежавший впереди него Дружок.
Осторожно взведя курок винтовки, Макар шагом подъехал к собаке. Дружок стоял между кустами лозы и ворчал, поминутно оглядываясь на хозяина. Сквозь ветви Макар увидел красноватое пламя костра, торопливо спрыгнул на землю и, привязав лошадь, пополз сквозь лозу.
Он очутился на обрывистом берегу Днепра. Таинственно белела река своими отмелями и струями, в которых колыхались отражения крупных звезд. На косе, острым языком врезавшейся в реку, пылал яркий костер, широким столбом отражаясь в воде. Вокруг огня сидело человек пять мужиков, а за их спинами Следопыт разглядел очертания большой лодки, рыбацкого «дуба». Ясно, то была ночная стоянка рыбаков.
Ветерок тянул в сторону Макара, и запах дыма, смешанный с вкусным ароматом ухи, защекотал нос нашему разведчику. Положив винтовку в кусты, он вскочил на ноги, и смело направился к костру; ведь там сидели свои рыбаки, и у них Следопыт надеялся получить сведения о том, куда ему направить теперь свой путь, а также, быть может, и о проходивших поблизости белых частях.
Кудлатая шавка, гревшаяся у огня, кинулась ему навстречу с пронзительным лаем. Но Дружок поставил хвост серпом, удивленно вздернул уши, сморщил лоб и тотчас завязал с ней самые дружественные отношения. Пожилой рыбак, заслонившись рукой от огня, тревожно всматривался в подходившего, но, разглядев мальчика, тоже успокоился и опять наклонился над своим котелком.
— Бог в помочь! — сказал, по обычаю, Следопыт.
— Спасибо, — вразброд отозвались сидевшие у костра.
— Откуда будешь, хлопчик? — спросил пожилой, размешивая ложкой густую уху. — Садись, гостем будешь!
