получала свою долю молока. Но к тому времени, когда она выросла и стала способна сама за себя постоять, она успела ко мне привязаться. И должен признать, что со временем я тоже стал на нее все больше и больше полагаться.
В глубине души я уже давно знал все, что мне рассказал Баррич, и не мог бы объяснить, почему требовал от него признания.
– Значит, ты запрещал мне делать то, что делал сам?
– Наверное.
– А тебе известно, сколько боли ты мне причинил?
– Не меньше, чем ты мне, когда отказался подчиниться моим требованиям, – совершенно спокойно ответил он. – Правда, скорее всего, ты не понимаешь, что я имею в виду. Вне всякого сомнения, ты никогда не запрещал своему Неду того, что сам делал. И я уверен, что он всегда прислушивается к твоим мудрым советам.
У него здорово получилось скрыть сарказм. Я на мгновение замолчал, но потом вспомнил, что хотел задать ему еще один вопрос:
– Но почему, Баррич? Почему ты тогда и сейчас презираешь Уит? Уэб, человек, которого я очень уважаю, не видит никакого вреда в своей магии. Как может твой собственный дар вызывать у тебя отвращение?
Баррич убрал с лица волосы и потер глаза.
– Это очень длинная и старая история, Фитц, – неохотно проговорил он. – Когда моя бабка обнаружила, что я заражен Уитом, она пришла в ужас. Уитом обладал ее отец. И когда он встал перед выбором, спасти жену и детей от работорговцев или своего партнера из горящей конюшни, он выбрал его. И их забрали. Моя прабабка недолго прожила в рабстве. Бабушка говорила, что она была сказочно красивой женщиной. А что может быть хуже для рабыни… Хозяева пользовались ею, как хотели, а их жены всячески наказывали – из ревности. Моя бабка и две ее сестры все это видели. И выросли рабынями, которых постоянно использовали и наказывали. Потому что человек, который должен был любить и защищать жену и детей, предпочел спасти лошадь.
– Один человек, Баррич. Один человек принял неправильное решение. Кто может знать, о чем он тогда думал? А вдруг он рассчитывал добраться до лошади, чтобы она увезла его жену и детей в безопасное место? Или помогла бы ему сразиться с работорговцами? Мы не знаем. Но все равно это только один человек. Не слишком серьезное основание, чтобы проклинать всю магию.
Баррич выдохнул через нос.
– Фитц, его решение приговорило к жизни в рабстве три поколения семьи. И тем, на чью долю выпало это испытание, оно не показалось пустяковым. Моя бабка боялась, что, если она позволит мне отдаться моему Уиту, я сделаю то же самое. Найду животное, установлю с ним связь и поставлю ее выше всего остального. Так и было некоторое время после ее смерти. Я сделал ровно то, чего она боялась. Как и ты, когда был мальчишкой. Ты никогда не смотрел на свою жизнь и не спрашивал себя: «Что изменится, если у меня заберут Уит?» Подумай хорошенько. Если бы между нами не встал Ноузи, разве мы не были бы ближе? Если бы не твой Уит, разве ты не добился бы больших успехов в изучении Скилла? И если бы не Ночной Волк, получил бы Регал повод приговорить тебя к смерти?
На мгновение у меня возникло ощущение, что он загнал меня в угол, но я быстро пришел в себя и ответил:
– Если бы обладание Уитом не считалось позором, ничего бы этого не было. Если бы ты называл его Древней Кровью и объяснил мне, почему я не должен связывать свою жизнь с первым встретившимся на моем пути животным, если бы Уит стал такой же уважаемой магией, как Скилл, тогда все было бы хорошо.
Щеки Баррича залила краска гнева, и я увидел следы его прежнего вспыльчивого нрава. Однако он ответил мне со спокойствием, которое приходит только с годами:
– Фитц, с тех самых пор, как моя бабка обнаружила, что я обладаю Уитом, она внушала мне, что это постыдная магия и ни один уважающий себя человек не станет ее практиковать. Ты говоришь о людях, которые открыто используют Уит и не видят в своих действиях ничего позорного. Ну, я слышал о местах, где мужчины женятся на своих сестрах, а те рожают им детей, о местах, где женщины разгуливают с голой грудью и где считается нормальным прогнать жену, когда она перестает быть молодой и привлекательной. Однако вряд ли ты скажешь своим детям, что это правильное поведение. Думаю, ты станешь учить их жить так, как учили тебя самого.
Я удивился, когда в наш разговор вмешался Чейд:
– В каждом обществе есть неписаные законы. Большинство из нас не подвергают их сомнению. Но я уверен, Баррич, что иногда ты задавал себе вопрос, а правильно ли тебя воспитывали. Разве ты никогда не говорил себе, что твоя магия может оказаться очень даже полезной?
Баррич повернулся к Чейду и посмотрел на него своими невидящими глазами. Что он увидел? Очертания, тень? Или почувствовал его присутствие благодаря своему Уиту?
– Я всегда знал, лорд Чейд, что от моей магии может быть очень много пользы, но я был взрослым человеком и понимал, какова была бы цена. Вот возьмем нашего принца. Какую цену придется заплатить ему за эту полезную магию, если станет широко известно, что он обладает Уитом? Вы скрываете, что он им наделен, чтобы оградить его от ненависти и предрассудков. Почему же вы вините меня за то, что я пытался защитить сына Чивэла?
Чейд посмотрел на свои руки и ничего не ответил. Он разложил взрывчатую смесь в самые разные сосуды – от фляг до маленьких коробочек для нюхательной соли – и аккуратно пристроил их в котелках и чайниках.
– Я готов, – сообщил он, потом поднял на меня глаза и как-то странно улыбнулся. – Пойдем выпустим дракона на свободу.
Я не смог прочитать выражение его глаз и так и не получил ответа на свой вопрос: что он задумал – освободить Айсфира или разорвать его на клочки. Скорее всего, он и сам не знал наверняка. Но его энтузиазм оказался заразительным, и я вдруг почувствовал, что хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
– А это опасно? – спросил Баррич.
– Не больше, чем ночью, – ехидно ответил Чейд. Баррич вытянул вперед руку и осторожно прикоснулся к котелкам с порошком.
– Не в шесть раз опаснее? – спросил он. – Как ты собираешься это проделать? Сколько человек будет их поджигать – один или шесть?
Чейд задумался на мгновение.
– Шесть человек разожгут огонь в котелках. А потом Фитц пройдет вдоль линии и положит в них сосуды с порошком.
Я кивнул, принимая разумность его решения. Если шесть человек должны будут положить гремучую смесь в огонь, а потом быстро убраться как можно дальше, они обязательно будут мешать друг другу.
– Я все сделаю.
Я взял три котелка, Чейд – другие три. Баррич нес мешок с растопкой и маленький котелок с углями из костра, который стражники разожгли, чтобы греться ночью. День выдался просто замечательный, довольно теплый для этих мест, а яркое солнце ослепительными вспышками резвилось на поверхности льда. Когда мы вместе поднимались вверх по склону, Баррич вдруг спросил:
– А ты уверен, что Неттл в безопасности? Я не понимаю, что ей угрожало, но мне показалось, что вы все страшно перепугались.
Я сглотнул и признался ему в своей вине.
– Я попросил ее войти в сон дракона и разбудить его. Она обладает огромным могуществом в снах. Я не подумал, что это может быть очень опасно и что сны дракона отличаются от наших снов.
– Однако она вошла в его сон.
Я услышал гордость в голосе Баррича.
