Айсфиру.
Робред, похоже, слишком поздно сообразил, что атака на него прекратилась. Откинув назад голову, он злобно зарычал, изливая на нас свою ненависть, а потом вытянул шею, которая у него была короче и толще, чем у нормальных драконов, чтобы взглянуть на небо. Из его горла вырвался глухой злобный стон.
В этот момент с ним заговорила Бледная Женщина, которая при помощи Скилла передала ему свою ярость. Она была направлена не на меня и пронеслась мимо, но мне не составило труда понять смысл ее приказа. Ее Скилл стал значительно слабее, чем прежде, как будто, выпустив на волю дракона, она истощила свои силы.
Робред повернул голову и, схватив Тинталью за кончик хвоста, дернул ее к себе, она начала падать. Драконица вскрикнула, и я увидел, как Айсфир опустил крылья и посмотрел на сражение, развернувшееся на земле. Затем он резко метнулся вниз. Каменный дракон наконец сообразил, что нужно делать с крыльями. Сначала он хотел просто остановить Тинталью, но в последний момент ему пришла смутная идея воспользоваться ими.
Не выпуская кончик хвоста Тинтальи, он начал яростно махать крыльями, пытаясь подняться в воздух. Драконица болталась, точно воздушный змей на веревке. Она пронзительно закричала – ее визг был похож на свист меча, который резко выхватили из ножен, – и дернулась назад, чтобы атаковать своего врага. Этого делать не следовало. Несмотря на свои громадные размеры, она казалась хрупкой бабочкой, сражающейся с ящерицей. Ветер от ее распростертых крыльев поднял в воздух тучи снега и свалил меня с ног, но не произвел никакого впечатления на Робреда. Он колотил ее своими могучими крыльями, нанося ей сокрушительные удары.
Я понял, что он убьет ее.
А в следующее мгновение до меня дошло значение происходящего. Бледная Женщина все-таки одержит победу. Несмотря ни на что, она положит конец существованию драконов в нашем мире. И никто из нас уже не мог ничего изменить. Если даже когти Тинтальи не причинили ни малейшего вреда каменной шкуре Робреда, что может сделать наше жалкое оружие?
Мне показалось, что за короткую долю секунды прошла целая жизнь. Я вдруг сообразил, что принц замер рядом со мной, и выругал себя за глупость. Я встряхнул его и крикнул:
– Уходи отсюда! Мы ничего не можем сделать! Беги!
Но он продолжал стоять и смотреть на развернувшееся перед нами сражение.
В этот момент Айсфир, словно черная молния, нанес свой удар. Сила, с которой его огромное тело врезалось в тело каменного дракона, сотрясла землю не меньше, чем взрывы Чейда. Нас с Дьютифулом отбросило назад. Когда же мне удалось встать на колени и протереть глаза, я увидел, что Тинталья вышла из боя. Опираясь на ноги и крылья, она медленно ползла по снегу. Там, где густая кровь падала на снег, он начинал дымиться. Мой Уит подсказал мне, что она страдает от страшной боли, не думаю, что ей когда-нибудь доводилось испытывать что-нибудь подобное, и она почти ничего не понимала.
Цепляясь друг за друга и хлопая крыльями, два самца выбрались из ямы, заполненной глыбами льда. Они подняли такой ветер, что мы с Дьютифулом то и дело падали на колени, пытаясь подняться и убраться подальше от поля боя. Я потянул Дьютифула за собой, крича:
– Если каменный дракон будет слишком долго отбрасывать на тебя свою тень, он может «перековать» тебя! Нужно бежать отсюда.
Неожиданно ветер начал стихать, Дьютифул споткнулся, и я отшвырнул его от себя, а потом поднял голову.
Драконы, продолжая цепляться друг за друга, поднимались в воздух. Они исполняли диковинный пугающий танец, пытаясь покрепче схватить противника когтями и нанести сильный удар головой. Однако поднимались они благодаря силе крыльев Айсфира, а не усилиям каменного дракона и вскоре превратились в два темных силуэта на фоне голубого неба.
– Фитц! Смотри! – После событий сегодняшнего утра в ушах у меня еще звенело, и крик Дьютифула показался тихим шепотом, но он так сильно встряхнул меня, что я просто не мог не обратить на него внимания.
Этот сумасшедший снова вернулся и показывал на яму, заполненную кусками льда. В том месте, где лед не до конца завалил огромный подземный зал, открылось небольшое отверстие, в котором появилась Эллиана. На ее запястье была намотана цепь, и она упрямо тащила за собой вопящую, отбивающуюся девочку. Спутанные грязные волосы облепили голову малышки, тело едва прикрывали драные лохмотья, но я сразу понял, что Эллиана нашла свою сестру. За ней ползком выбрался Пиоттр, в одной руке он держал окровавленный меч, другой поддерживал истощенную женщину. По лицу Пиоттра стекала кровь из раны на голове.
Как только он смог выпрямиться, Пиоттр схватил женщину покрепче и потащил ее вверх по склону, но предательские куски льда скользили и ползли у него под ногами. Он пробежал несколько шагов, а потом упал на одно колено. Пиоттр тяжело дышал, словно его силы были на исходе. У нас на глазах он неожиданно прижал сестру к земле и повернулся к своим преследователям, которые на четвереньках выползли из дыры в ледяной стене. Эртр Блэкуотер, словно куча тряпья, упала на землю – она умерла или потеряла сознание – и начала медленно соскальзывать вниз.
В этот момент Эллиана добралась до нас, оглянулась и дико закричала, увидев, что враги готовы атаковать Пиоттра.
– Держи! – крикнула она Дьютифулу и швырнула ему конец цепи.
С изумлением глядя на свою нареченную, принц машинально поймал цепь. Из носа Эллианы шла кровь, которая засохла в уголке рта, роскошные волосы разметались и спутались. В следующее мгновение она отвернулась и, выхватив короткий меч, бросилась на помощь Пиоттру. Дьютифул остался стоять с цепью в руке.
– Держи! – крикнул он мне и бросил цепь.
Я не успел ее поймать, и она упала на землю, но я быстро наступил ногой на конец, чтобы девочка не смогла убежать. Впрочем, она и не собиралась никуда бежать. Вместо этого, широко раскрыв рот, она набросилась на меня. Я не ощущал ее присутствия при помощи Уита, зато очень даже чувствовал удары кулаков. Мне множество раз приходилось драться с мужчинами и никогда – с измученной, истощенной десятилетней девочкой, которая ничего не боялась и которую не волновало собственное здоровье. Зубы, ногти, колени – казалось, она твердо решила содрать с меня живого кожу и, должен сказать, ей удалось добиться некоторого успеха.
Она расцарапала мне лицо и укусила за руку, прежде чем я толкнул ее в снег и придавил собственным весом, а потом перевернул на живот. Затем я схватил ее за локти и, потянув на себя, заставил скрестить руки на груди. Однако она не сдалась и продолжала лягаться, впрочем, она была босиком, и толстые кожаные штаны защитили меня от ударов. Тогда она опустила голову, ухватила меня зубами за рукав и принялась его трепать, словно хищник добычу. Я не возражал, поскольку в рот ей попала только шерстяная ткань, до тела она не достала. Когда девочка поняла, что укусить меня не удастся, она откинула назад голову и принялась колотить меня затылком в грудь. Было не слишком приятно, но я поднял подбородок повыше и без потерь пережил ее атаку.
Ловко справившись со своей тощей противницей, я вытянул шею, стараясь увидеть, что происходит в яме. Эллиана добралась до матери и присела около нее, держа наготове меч, – последняя линия обороны, в то время как Пиоттр сражался с двумя солдатами Бледной Женщины. Я даже успел заметить, что у них совершенно мертвые, ничего не выражающие глаза. Не знаю, что собиралась сделать Эллиана – остановить врага или нанести матери смертельный удар, прежде чем ее снова захватят в плен. Неожиданно я с ужасом обнаружил, что не вижу Дьютифула. Однако тут же заметил его за Пиоттром. Он стоял у дыры, из которой появились нарческа и ее дядя. Его нож покраснел от крови.
