не бросим? Пап, это, конечно, хорошо, но, к сожалению, греет только душу, а не тело. Пап, а может, у нас просто средств на это нет? Что? Сейчас по мозгам получу? Понял. Замолкаю…
Жрать опять хочется. Холод собачий. И чего мы на юг не улетели, как все умные птицы?! И почему я не родился ласточкой? Вот не повезло так не повезло!
— Нет, пап, тебе показалось. Это не мысли вслух. Что? Еда и тут есть? Ты это про вон ту зеленую жижу на мусорке? Ее имеешь в виду? Не, пап, я передумал, не хочу кушать. Что, мам, сейчас будем грабить кормушку для синиц? Там САЛО?! Все понял, стою на стреме!
Весна подкралась внезапно. Она прилетела грачами, с которыми мы подрались на той же многострадальной мусорке, прокричала мартовскими котами, на которых я, молодой и сильный птиц, опробовал свой клюв и когти. Резко и сильно стукнула по голове, и мозгам в частности. Не понимаю, что со мной, но вокруг, оказывается, целый мир! И он полон любви!
Сновали вокруг красавицы-ласточки, что-то активно делили в луже воробьишки, те самые, что недавно клянчили у родителей еду; ворковали голуби, распушая хвосты перед скромными серыми девочками. И я не знаю, зачем и для чего искал в этой толпе ЕЕ.
Меланхолия напала так же внезапно, как и весна. Вокруг серенькие, коричневенькие, сизые, беленькие девочки, и только девушки моего вида все черные и на одно лицо! Вот не прет так не прет! Что ж я голубем не родился? Вон какая белоснежная голубка сидит. Мм, закачаешься!
Ладно, вернемся к своим баранам, э-э-э, точнее, к овцам, тьфу, то есть воронам. Как говорила Коко Шанель: «У каждой женщины должно быть маленькое вечернее черное платьице». Будем считать, что у них это самое вечернее платье на все тело. Так, у этой ноги слишком короткие. У этой хвост отсутствует, явно не за просто так оторвали. За все хорошее, полагаю. Та дальняя ничего, но уж больно дзюба[4] у нее большая. Помню, у маман был такой же клюв. Как даст по мозгам — звезды не сосчитаешь. Мм, это недостаток. Если что не понравится, расплачиваться придется моей черепушке. С другой стороны, если к моей женщине полезет какой-нибудь охальник, то огребет он этим же клювом. Решено! Берем!
— Э, девушка, можно с вами познакомиться? Ай! Больно! За что?! Что значит бабник? Может, у меня к вам серьезные намерения! А гнезда пока нет! Ай! Понял! Щас будет! Что значит, сделано тяп-ляп? Не нравится, давайте перестроим лучше! Что я весь черный? Так это я в смокинге. Да-да, в смокинге на все тело! Что? Это у сороки смокинг? У сороки фрак, балда, а у меня смокинг с черной рубашкой! Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, женщина.
Надеюсь, хоть гнездо она нормальное отгрохает. Ага! Размечтался, наивный! Как и у мамы, клюв из одного места растет. Гнездо еще страшнее, чем то, в котором я родился. А ласточки вон как работают! Красота! Ладно, по крайней мере, на мою жену и дом никто не позарится…
— Что?! Эти маленькие лысые уроды — мои дети?! Ты уверена? Вылитый я? Да ты на себя посмотри, красотка!
Ладно, будем надеяться, что в этой пародии на гнездо наши отпрыски долго не задержатся.
— Что, жрать хотите? Вот вам зеркальце — играйте. Почему у ласточек все хорошо? Ну так к ним и летите! Ах, не умеете? Не волнуйтесь, скоро научу! Ждете не дождетесь этого дня? Ну ждите, я тоже его жду!
Детки обросли перьями, но краше от этого не стали. М-да, наверное, надо было покрасивше себе жену выбирать. Хоть какая-то отрада бы была. Ладно, завтра буду учить их летать. Были бы симпатичней, больше бы жалел. А так будут асами полета…
— Итак, доброе утро, ребятки! Первый пошел! Второй! Что значит высоко?! Лети, я сказал! Сваливай отсюда! Упираешься, зараза? Так, жена, подсоби! Ага! Второй полетел. Третий. Что значит, не буду? Вперед! Да, едрит меня за ногу, я такой вот засранец; детишки, толкайте его! Толкай, четвертый, а то сейчас третьим станешь! От молодец, помог папе! А теперь вперед! Что, хочешь последним быть? Поможешь с остальными? Не вопрос! Ты шестой! Да, четвертый, я скотина! А теперь хлопай крыльями и взлетай! Теплые воздушные потоки лови, придурок! Что, я сам такой? Вот видишь, хоть каркать научишься! Лети, Челленджер, лети! Пятый, ты уже и матом ругаться умеешь? Молодец! А теперь лети! Шестой, тебе помочь или сам спрыгнешь? Фух, заманался!
Однако ж летят детки! Молодцы! Орлы они у меня!
— Что ты спросил, голубь? Почему эти орлы черные? Так они же в черных рубашках и смокингах. Почему мелкие? Так не выросли еще. А если я отец, то да, орел! Чего маленький такой? Тоже расту еще. Почему жена на орлицу не похожа? Жена, тут на тебя этот сизый наезжает!
Наблюдаю, как благоверная гоняет по двору голубя. Лепота!
— Что, малыш, почему тебя пережеванной пищей, как воробьев, не кормят? Большой уже. Что? Их птенец тоже большой? А в глаз, сынуля?
Хм, а понятливые у меня дети растут! Пусть мы и не красавцы, зато умные!
— Что? Почему все птицы улетают на юга, а мы нет? Так патриоты мы! Нечего вас заграницей развращать! Что? Любовь к Родине тело не греет? Иди, полетай. Засунуть свой патриотизм себе в… Ну сейчас я тебя взгрею!
И сам согреюсь!
— Опять жрать хочется? Голод полезен для фигуры, сынуля. Что? Один киль торчит? Радуйся, что другие кости пока не выпирают! Ладно, вон видишь, кашка на мусорке — иди, поешь. Что? Зеленая и воняет? Ты привереда, сынок! Значит, не такой голодный. Я сволочь? А по мозгам? И не жалуйся, что не родился ласточкой. Не повезло тебе, бывает!
Холод собачий. Пойти, что ли, в будку погреться? Или котов погонять?
— Что, сын? Опять жрать хочешь? Видишь синицыну кормушку? Там — САЛО! Стой на стреме! А теперь ты понял, почему умные птицы не летают на юг?
— Не, жена, больше детей не хочу! Что, уходишь к другому? Аллилуйя! А я уж переживал, что никогда не дождусь этого дня!
Соседский мальчишка, гад, подстрелил из рогатки. Ну паршивец, держись! Я тебе глаза выклюю! А ты, мамаша, не гоняй меня полотенцем! Я ваше окно вычислю и на подоконник методично срать буду! Я злой! И живу долго! Знаешь, а на голову тебе гадить приятней! Как это я раньше не додумался!
Ох, блин, не летается! Крыло совсем не шевелится. Не ел уже два дня. Неужели моя жизнь вот так бесцельно прошла и так печально должна закончиться? Я ж теоретически до трехсот лет дожить должен. А, кот, здравствуй, по мою душу пришел? А фиг я тебе дамся! Ай!
Я уже приготовился к худшему, когда меня осторожно подхватили чьи-то руки.
— Что, двуногая, добить решила? Бедный? Это ты меня жалеешь? Красавец? Девушка, ты часом не слепая? Ветеринар?!
Оказывается, человечка, подобравшая меня, оказалась врачом. Крыло выздоровело и стало как новое. За время лечения я жил у нее в большом, светлом, теплом гнезде, как в раю. Звали мою спасительницу Ольга. На самом деле двуногие тоже общаются. Я даже понимать их стал.
Но вот моя человечка подошла к окну и распахнула его настежь. Что? Выздоровел? На волю пора? Я так и знал, что все хорошее быстро заканчивается. Слушай, а может, ты меня себе оставишь, а?
—
Я твое имя назвал? Да если ты хочешь, я вообще заговорю! Я некрасивый, но очень умный! Что я для тебя красавец?
—
УРА!!! Я — домашняя птица! Трехразовое питание! Постоянная ласка! Пятая сверху открытая форточка — моя! Жизнь удалась! А! Тот самый сорванец, что мне крыло подбил! Ладно, живи. А вот на подоконник ваш я наведаюсь. Будем считать, к деньгам вас благословлю!
