– Это потому, что они живут в загнивающем обществе, не имеющем перспектив на искоренение преступности, – охотно пояснил Цимбаларь. – А у нас до самого недавнего времени преступность считалась явлением преходящим. Зачем же заострять на ней внимание?
– Хватит чепуху молоть, – возмутилась Людочка. – Через двадцать дней Горемыкин вернётся из Непала. Что мы ему скажем?
– Как буддист буддисту я скажу ему магическую мантру «Ом мани падме хум», – заявил Цимбаларь. – Что означает: «Шёл бы ты туда, откуда явился».
– Нет, я так больше не могу. – Людочка спрятала лицо в ладонях. – Это дурдом какой-то.
Между тем Кондаков, вдруг вспомнивший что-то, встряхнул Цимбаларя, уже начавшего клевать носом.
– Саша, ты, кажется, говорил, что неизвестный, предупреждавший Суконко об опасности, интересовался роддомом, в котором тот появился на свет. Было такое?
– Было.
– И при чём здесь роддом?
– Ума не приложу! Наверное, это как-то связано с установлением личности.
– Какой ещё личности! – не отнимая от лица ладоней, простонала Людочка. – Новорождённый, покидающий роддом, даже имени ещё не имеет. Личность надо устанавливать в отделе записи актов гражданского состояния.
– И всё же здесь что-то неладно, – немного подумав, сказал Кондаков. – В такой ситуации бессмысленные вопросы не задают. Голову даю на отсечение, что какая-то ниточка к роддому тянется. Придётся тебе, Людмила Савельевна, эту версию проработать. Не всё же время по кафешкам шастать. Кроме ростовского роддома, надо заняться ещё двумя. Догадываешься какими?
– Один ставропольский, где родился генерал Селезень. А второй?
– А второй тот, где родился президент. Только сначала надо узнать его координаты. Возможно, появление на свет наших фигурантов было сопряжено с какими-то необыкновенными событиями. Но главное – выяснить тайну, связывающую все эти учреждения между собой. Если она, конечно, существует…
– Их связывает тайна криминальных абортов! – ляпнул Цимбаларь.
Не обращая внимания на эти провокационные реплики, Кондаков добавил:
– Жаль только, что четвёртый роддом нам до сих пор не известен.
– Таким образом, в расследовании появляются устойчивые пары, – сказала Людочка, как бы заранее соглашаясь с Кондаковым, – Суконко – Селезень и Голиаф – президент.
Цимбаларь немедленно добавил:
– Людмила Лопаткина – Ума Турман.
Людочка, естественно, в долгу не осталась:
– Сашенька Цимбаларь – Иванушка-дурачок.
– А вот это не надо! – запротестовал тот. – Хватит того, что меня с Фернанделем сравнивают… Уж лучше бы с Чарли Чаплином.
– Ну всё, за дело! – Этим Кондаков как бы поставил точку в чересчур затянувшейся дискуссии. – Ты, Саша, сегодня имеешь право опохмелиться, но чтобы завтра был как огурчик. Займёмся поисками вчерашних мотоциклистов и старичка-боровичка.
– Старичка-бородавочника, – поправил Цимбаларь, хотя и находившийся на грани распада личности, но по-прежнему сохранявший завидную память. – А ты, гражданка Лопаткина, будешь бомбить роддомы. Заодно и местечко себе подходящее подыщешь.
– Прикажете отправиться в длительное турне по городам и весям нашей родины?
Вместо Цимбаларя, уже собиравшегося запустить очередную солёную шуточку, поспешно ответил Кондаков:
– А это уж как тебе заблагорассудится. Но чтобы максимум через пару дней доклад был готов.
– В письменном виде?
– Желательно. Хотя и в самой сжатой форме. Всякие гинекологические тонкости нас не интересуют.
Несмотря на молодые годы и широту взглядов, Людочка по натуре своей была домоседкой. Конечно, она с удовольствием отправилась бы в экскурсионный круиз или отдохнула пару неделек у моря, но странствовать по служебным нуждам не собиралась, тем более что перед глазами был печальный пример Цимбаларя.
Да и какой смысл в очных встречах, если под рукой всегда есть телефон, Интернет и факсимильная связь? Время информационных технологий уже породило новые виды преступности и, как следствие, обязательно породит новую генерацию сыщиков, использующих в своей деятельности исключительно каналы связи.
Людочка не только придерживалась этой точки зрения, но и действовала соответствующим образом. Располагая фальшивым, но безупречно исполненным удостоверением редактора несуществующего телевизионного канала «Красота и здоровье», она заявилась в пресс-центр Министерства здравоохранения, откуда вскорости была переправлена в Главное управление охраны материнства и детства – и опять же в объятия к тамошнему пресс-секретарю.
К людям этой профессии, возникшей сравнительно недавно, Людочка относилась не то чтобы предвзято, но с некоторой осторожностью, как и ко всем прочим существам, живущим по непонятным ей законам.
Началось всё с того, что на телеэкранах страны стали регулярно появляться люди солидной наружности, нередко с большими звёздами на погонах, вынужденные по долгу службы выдавать чёрное за белое, желаемое за действительное, провалы за взлёты, а катастрофы – за временные трудности. При этом они натужно кряхтели, заикались, утирали невесть откуда взявшийся пот и блудливо косились по сторонам, видимо, ловя одобрительный взгляд начальства. Лжецов, как говорится, милостью божьей было немного, и все они сразу уходили на повышение в правительство или в президентскую администрацию.
Непредубеждённые зрители, слушая эту неуклюжую болтологию, негодовали. Одни выключали телевизор, другие плевались, третьи в сердцах возмущались: «Чем нести такую околёсицу, уж лучше молчали бы в тряпочку, как прежде. Гласность, ети её мать!»
Однако со временем все косноязычные мастодонты куда-то исчезли и на смену им повсеместно – даже в силовых структурах – пришли молоденькие девушки с ясными глазами и непорочными губками, вравшие так естественно и убедительно, словно в этом и состояло их основное жизненное предназначение. Милая улыбка и глубокое декольте не позволяли рядовым гражданам критически воспринимать дезинформацию, сутки напролёт сотрясавшую эфир.
Людочке даже казалось иногда, что если эта тенденция получит дальнейшее развитие, то скоро под знамёна различных информационных ведомств призовут профессиональных стриптизёрш, которые будут скрашивать официальную ложь откровенным и незамысловатым языком ничем не прикрытого человеческого тела.
Акушеро-гинекологический пресс-секретарь (а вернее, секретарша), принявшая Людочку, похоже, принадлежала именно к этой когорте. Своей броской внешностью она так напоминала южную красавицу Пенелопу Крус, что невольно хотелось взять автограф. Губы её напоминали свежую алую розу, а интеллекта в карих глазищах было не больше, чем у куклы Барби. Ради удобства в общении к высокой груди пресс-секретаря была приколота карточка с анкетными данными.
– Что-то я про ваш канал впервые слышу, – сказала она, внимательно изучая Людочкино удостоверение.
– Наша компания создана сравнительно недавно, путём слияния каналов
