«Культура» и «Здоровье», – пояснила гостья. – Но прежде я работала на Центральном телевидении. «Гав- гав и мяу-мяу» – это моя программа.
– Какая прелесть! – восхитилась пресс-секретарь. – Как я переживала, когда её закрыли.
– Финансирование закончилось, – сообщила Людочка. – Да и телевизонное начальство было не в восторге. Ведь кошечки не только делают «мяу-мяу», но ещё и гадят. Про собак я уже и не говорю.
– Теперь я вас вспомнила! – пресс-секретарь улыбнулась широко, как арлекин. – И фамилия очень знакомая. Вы не родственница актёра Лопаткина?
– Он мой двоюродный дядя, – ответила Людочка, даже не представлявшая, о ком идёт речь. – Мы росли вместе… Но Лопаткина – моя девичья фамилия. В нынешнем браке я Пивоварова. – Это был единственный телевизионный деятель, фамилия которого всплыла у неё в памяти.
– А разве его не убили? – глазищи пресс-секретаря, и без того огромные, стали по блюдцу.
– Побойтесь бога! Это непроверенные слухи! – воскликнула Людочка и тут же перевела разговор на другую тему. – Кстати, нам нужны дикторы с яркой, запоминающейся внешностью. Дикция особого значения не имеет. Могу составить протекцию.
– Я бы рада, только от добра добра не ищут. – В знак благодарности пресс- секретарь погладила Людочку по колену. – Мой муж – главный консультант этой конторы. Специально пристроил меня сюда, чтобы всё время была на глазах. Боюсь, он не одобрит…
– Как хотите. Моё дело предложить… Но я, собственно говоря, вот по какому делу. Наша компания планирует создать цикл передач об охране материнства и детства. Осветить всё это, так сказать, с положительной точки зрения. Показать достижения, но и, конечно, упомянуть о проблемах. А главное, пусть люди побольше узнают о роддомах, имеющих давние славные традиции.
– Прекрасная тема! – пресс-секретарь, чьё раскованное поведение невольно наводило на мысль о нетрадиционной сексуальной ориентации, чуть в ладоши не захлопала. – Честно признаться, мы уже и сами думали о чём-то подобном. Пора ознакомить широкие массы с героическим и самоотверженным трудом нашего медперсонала. Если понадобится, я готова сама выступить в роли роженицы, – не вставая с кресла, она попыталась принять соответствующую позу.
– Нет-нет! – Людочке пришлось чуть ли не силой вернуть пресс-секретаря в прежнее положение, а заодно одёрнуть её чересчур задравшуюся юбку. – Рожениц мы касаться не будем. В данный момент нас интересуют медицинские работники, как вы верно заметили, демонстрирующие чудеса героизма и самоотверженности. Их труд, быт, личная жизнь, круг интересов и так далее.
– Нет проблем! Мы немедленно свяжемся с нашим головным институтом. Там квалифицированный, заслуженный, прекрасно зарекомендовавший себя коллектив. Одних докторов медицинских наук чуть ли не десять штук.
– Увы, это не подойдёт. Аудитория у нас самая широкая, а провинциалы, сами знаете, недолюбливают столичных жителей. Мы сами наметили несколько периферийных роддомов, имеющих самые благоприятные отзывы от населения. Например, Ставропольский роддом, где в своё время на свет появился генерал Селезень, впоследствии прославившийся как на военном, так и на политическом поприще.
– А разве его можно упоминать в положительном смысле? – пресс-секретарь понизила голос. – Ведь ходят слухи, что с некоторых пор он впал в немилость.
– Теперь можно. И даже нужно. Ничто так не возвышает человека, как своевременная смерть. Кто бы сейчас помнил Джона Кеннеди, если бы не тот трагический случай в Далласе?
– Тогда прошу зайти в наш переговорный пункт.
Не прошло и пяти минут, как Людочка получила возможность пообщаться с заведующей Ставропольского родильного дома, уже проинформированной свыше о цели этого разговора.
– А что вы, позвольте узнать, собираетесь снимать? – осторожно осведомилась главная тамошняя акушерка. – Мы, между прочим, находимся в ожидании планового ремонта. Сами понимаете, что это такое. Тут и не захочешь, а сама родишь.
– Нас в общем-то интересует не столько роддом, сколько знаменитые люди, появившиеся на свет в его стенах. Герои войны, передовики производства, писатели, артисты, учёные.
– Да откуда им взяться в нашем захолустье? – с недоумением произнесла врачиха.
– А как же генерал Селезень?
– Разве его у нас принимали? От вас впервые слышу.
– Я-то надеялась, что об этом факте знают все ваши коллеги.
– Они, может, и знают, только я здесь всего год работаю. Во всё сразу не вникнешь.
– Но ведь в штате роддома должны быть сотрудники, заставшие эту пору.
– Какую примерно?
– Начало пятидесятых годов, – сказала Людочка, внимательно проштудировавшая биографию интересующих её персон.
– Ничего себе! Полвека прошло. Все уж, наверное, давно на пенсии… Ой нет, тут мне подсказывают, что баба Муся ещё работает. То есть Мария Богдановна Зуйко. Она здесь с самого первого дня. Ветеран. Говорят, семерых заведующих пережила.
– Можно позвать её к телефону?
– Сейчас поищем… – пообещала врачиха и после короткой паузы, ушедшей на шушуканье, добавила: – Только глуховата она. И на язык невоздержанна. Вы уж нас заранее извините.
– Ничего страшного. Я буду погромче говорить. – Людочка деликатно отстранила руку пресс-секретаря, перебиравшую её русалочьи локоны.
Некоторое время трубка хранила тишину, наполненную загадочными шорохами пространства, безжалостно пронзённого тысячекилометровой электрической стрелой, а потом в ней раздалось вопросительное:
– Ась?
– Доброго здоровья, Мария Богдановна, – Людочка придала своему голосу умильные интонации, так располагающие к себе пожилых людей. – Говорят, вы живая история роддома, в котором продолжаете работать до сих пор.
– Говорят, что кур доят, – охотно ответила баба Муся. – А чего ты орёшь, как оглашенная?
– Чтобы вы лучше слышали, – от такой бесцеремонности Людочка немного опешила (а тут ещё смуглолицая пресс-секретарь липла как банный лист).
– Я, чай, не глухая. Только пёрни – сразу услышу, – на том конце провода возникла заминка, видимо, начальство пыталось отобрать у бабы Муси телефонную трубку.
Исход тщательно спланированной операции оказался под большим вопросом, и Людочка заторопилась:
– Алло! Мария Богдановна, а вы не помните рождение генерала Селезня?
– Помню, как же. Сама ему пуповину перерезала. Только в ту пору он был не генералом, а рядовым засранцем.
– Роды прошли успешно?
– Вестимо. Мамаша у него ядрёная была, как кобылица. Родила, будто
