– В семье разлад, – Ваня повторил свою байку о злой мачехе, горьком сиротстве и бесфамильном дедушке, а напоследок попросил: – Вы бы помогли мне его разыскать.
– Очень уж приметы скудные, – пожал плечами «Бэкхем». – Восемьдесят лет… Тросточка…
– Тросточка очень интересная, – сказал Ваня. – Под старину… Вот ещё вспомнил! Его ограбили однажды. Год или два назад. Прямо возле дома. Часы карманные забрали и бумажник.
– Первый раз слышим, – парни недоуменно переглянулись. – У нас тут пока тихо. Правда, прошлой осенью какого-то бродягу убили. Да и то в соседнем дворе.
– А как его убили? – с детской непосредственностью поинтересовался Ваня. – Мусорным баком зашибли?
– Говорят, что из помпового ружья пристрелили. Мы сами-то не видели. Его дворник рано утром нашёл. Никто, наверное, и не расследовал.
Вернулась Лайка с пакетом, раздувшимся от пивных бутылок. На сдачу она предусмотрительно купила пачку сигарет и чипсы.
Откупоривая пиво, «Бэкхем» сказал ей:
– Возьми пацана на постой. Ему ночевать негде.
– Взяла бы, да сегодня папаша злой, как чёрт. – Лайка закурила. – Я сама боюсь домой идти.
– Почему тебя так странно зовут? – поинтересовался Ваня, слегка захорошевший от пива.
– С чего ты взял? – удивилась она.
– По-твоему, Лайка – нормальное имя?
После этих слов ребята почему-то дружно прыснули.
– Ты этих обормотов больше слушай! – возмутилась девушка. – Лайка в космос полетела. А меня зовут Лайлак, с ударением на первом слоге, что по-английски означает «Сирень». Самое обыкновенное имя. В каждом справочнике есть.
– Её так в честь этих самых кустов назвали, – со смехом сообщил «Рональдо». – Папочка с мамочкой занимались любовью в сирени.
– И в свободное время занимались английским, – добавил «Бэкхем». – Но Лайка звучит лучше. А главное, соответствует действительности.
– Почему? – Ваня старательно корчил из себя наивного пацана.
– Поцелуйся с ней, сам узнаешь, – все, кроме «школяра», рассмеялись, а тот, наоборот, нахмурился.
– А можно? – Ваня с просительным видом уставился на Лайку.
– Да ты хоть раз в жизни целовался? – она смерила его критическим взглядом.
– Никогда, – соврал он, как делал это уже неоднократно.
– А с мамой?
– У него мамы нет, – ответил за Ваню «Бэкхем», – только сволочная мачеха.
– Ну тогда давай поцелуемся, – Лайка подставила ему губы, накрашенные тёмно-коричневой помадой.
Трудно делать то, что не умеешь, но ещё труднее скрывать своё умение. Поцелуй, задуманный как невинное баловство, вопреки общему ожиданию получился долгим и сладким. Уже в его финале Ваня по привычке потрогал грудь девушки, но ничего примечательного, кроме пуговиц и крестика, не обнаружил.
– Ух-х-х! – Лайка еле оторвалась от него. – Ты даёшь, малыш! Ещё бы чуть- чуть – и задохнулась.
– Надо же – не укусила! – дружно удивились «Бэкхем» и «Рональдо».
– Это ведь первый поцелуй, – пояснила Лайка. – Надо, чтобы от него остались приятные воспоминания.
– А может быть, и дальше пойдём? – дурашливо предложил «Рональдо». – Где первый поцелуй, там и первая женщина… Как ты, пацан, мыслишь? – он толкнул Ваню в плечо. – Лайку мы общими усилиями как-нибудь уломаем, а ты нам за это литр портвейна проставишь. Идёт?
– Хватит дурака валять! – вдруг вспылил «школяр». – Нашли тему!
Лайка на его слова отреагировала с неожиданной резкостью:
– Это ещё что такое? Чего ты вякаешь? Мне ведь придётся отдуваться, а не тебе! Возьмёшь меня в жёны, тогда и командовать будешь!
«Школяр» демонстративно отставил в сторону початую бутылку и надолго умолк.
А Ваня, похоже, уже был душой общества. Да и его понесло, чему способствовало как лёгкое опьянение, так и присутствие милой девушки.
– Как тебя, малыш, зовут? – ласково поинтересовалась Лайка.
– Меня? – с наигранным смущением переспросил Ваня. – Бобик! То есть Роберт.
– Бобик и Лайка! – парочка псевдофутболистов покатилась со смеху. – Это полный отпад! А детки будут Барбосами!.. Ну так что – гуляем свадьбу?
– Приданого маловато, – Ваня выложил ещё сотню. – На такие деньги не разгуляешься. Вот если бы деда моего найти, он бы добавил. Хоть тыщу рублей!
– Слушай, Лайка, – обратился к девушке «Бэкхем». – Твой жених деда ищет. Он где-то в этом доме живёт, но кто такой – доподлинно неизвестно. Ни имени, ни фамилии… Ходит с толстой тростью, а в прошлом году его грабанули. Пораскинь мозгами. Ты же всех в округе знаешь.
– Трость – это не примета, – Лайка повела на Ваню взглядом, но уже не шаловливым, а каким-то изучающим. – Я когда в восьмом классе ногу сломала, тоже с тросточкой ходила.
– Подожди, а где ты её взяла? – вдруг заинтересовался «школяр», досель обиженно молчавший. – Я помню, что в вашей квартире одно время старик проживал. Мрачный такой… Не его ли это тросточка?
– А хоть бы и его! Тебе-то какое дело? – огрызнулась Лайка, вновь явив свой истинный характер. – Это был папин родственник. Из Сибири, кажется. Он в Москве операцию делал. И умер после этого. Я вам тогда ещё водку с поминок выносила.
– Хватит вам базарить! – прикрикнул на друзей «Рональдо». – Если большая свадьба не получается, ограничимся маленьким сабантуем. Чья очередь в киоск топать?
– Я и вне очереди могу, – Лайка вырвала у «Рональдо» деньги. – А вы пока малыша посторожите. Женихи нынче пугливые пошли, так и норовят сбежать.
– Да ладно тебе! – запротестовали все. – Не невестино это дело – за поддачей бегать.
– Мне ведь и для себя надо кое-что прикупить, – она игриво стрельнула глазками. – Невеста без фаты как павлин без хвоста.
– Знаем мы эту фату! Ради такого случая могу и свою уступить, – «Бэкхем» извлёк из кармана презерватив в яркой упаковке.
– Чужого мне не надо! – фыркнула Лайка. – Тем более и размер не тот. Сама как-нибудь разберусь. Лучше скажите, какое вино брать – «Крым» или «Три семёрки»?
– Смотри по деньгам, – посоветовал «Бэкхем».
«Рональдо» не преминул добавить:
– Если не хватит, в долг попроси. Керим не откажет, он давно на тебя облизывается.
Когда Лайка исчезла в благодатном майском сумраке, он завершил свою
