– Поздно, – проронил мужчина и приказал Лайке. – Свяжи его!
Та, продолжая постанывать, скрутила Ване руки, причём довольно умело.
– Теперь обыщи, – не двигаясь с места, велел мужчина. – Обувь тоже проверь.
В правой кроссовке Вани под стелькой обнаружилось острое и гибкое лезвие, в просторечии называемое «лисичкой», а в заднем кармане джинсов миниатюрный баллончик с нервно-паралитическим газом.
Подкидывая его на ладони, мужчина сказал:
– Спецзаказ. В открытой продаже таких нет.
– Зато на чёрном рынке всё есть, – парировал Ваня.
– На чёрном рынке нет счастья, – наставительным тоном произнёс мужчина. – Да и ума там не прикупишь, если своего не хватает.
Ваню отвели в полутёмную гостиную и усадили на пол, спиной к окну. Пока Лайка связывала его ноги, мужчина не опускал взведённый пистолет.
– Это и есть твой злой папаша? – поинтересовался Ваня.
– Здесь, миленький, тебе придётся не спрашивать, а отвечать, – конец веревки, завязанный петлей, она набросила ему на шею, – но, в виде исключения, я скажу – да.
– Тогда всё идёт по плану. Надеюсь, ты уже представила меня своему родителю? Теперь он должен благословить нас. Желательно иконой.
– Я тебя благословлю, – вытирая кровь со лба, пообещал папаша. – Я тебя так благословлю, что ангелам тошно станет.
– И о шампанском не забудьте, – добавил Ваня. – Хотя при помолвке можно употреблять и более крепкие напитки.
Словно бы оправдываясь, Лайка заявила:
– Я ведь предупреждала, что он ненормальный.
– Это мы скоро узнаем, – отложив в сторону пистолет, мужчина пытался перевязать себе голову носовым платком.
– Давай помогу, – предложила Лайка.
– Потом. Сначала с ним разберёмся… Что тебе здесь надо? – этот вопрос, естественно, относился уже к Ване.
– Разве не понятно? Девка пьяная затащила, – охотно ответил тот. – Пошли, говорит, перепихнемся. Кто же от такого предложения откажется!
– Ты дурака из себя не строй, – мужчина опустился в кресло. – Какого старика ты ищешь?
– Своего деда.
– И главная его примета – тросточка. Причём толстая?
– Ага, – беспечно ответил Ваня.
– Откуда ты знаешь, что его ограбили?
– Мачеха как-то проговорилась.
– Не ври! Никто из посторонних не знал об этом, кроме двух грабителей, один из которых уже ничего никому не расскажет.
– Вы про какого дедушку сейчас толкуете? – Ваня скорчил удивлённую гримасу. – Про моего или своего?
– Не виляй… – мужчина уже и сам понял, что сморозил глупость. – Кто тебя прислал?
– Дочурка ваша. Мочалкой своей поманила.
Лайка, стоявшая сбоку, вдруг ухватила Ваню за подбородок и сообщила:
– Никакой он не пацан. Возле глаз морщинки, да и зубы как у старого мерина.
Тут уж она приврала. Ваня поддерживал свои зубы в образцовом состоянии – своевременно лечил и по мере необходимости осветлял. Хотя, конечно, с зубами ребёнка их нельзя было сравнить.
– Похоже, это не залётная пташка, а какой-то самозваный Джеймс Бонд, – сказал мужчина. – По доброй воле он ничего не расскажет. Придётся прибегнуть к мерам принуждения.
На руках он отнес Ваню в совмещённый санузел и опустил в ванну, тесную для нормального человека, но чересчур просторную для лилипута.
Лайка заткнула пробкой выпускное отверстие, а папаша включил воду.
Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:
– Спасибо, но я недавно мылся.
– Мыться – это одно, а перед смертью обмываться – совсем другое, – проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.
– Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.
– Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать – включу кипяток.
– Откуда он в мае месяце возьмётся? – усомнился Ваня.
– У нас горячую воду круглый год не отключают, – похвалилась Лайка. – Насчёт этого можешь быть спокоен.
– Ну так я жду? – папаша с угрожающим видом навис над ванной.
– Подумать можно?
– Нет, – верзила стал регулировать краны. – Варись рыбка, маленькая и хитрая…
Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.
Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.
Побоище, развернувшееся на подступах к санузлу, Ваня, конечно же, видеть не мог. Однако вне всякого сомнения, на помощь ему пришёл Филька Удушьев, первобытные инстинкты которого не позволили бросить напарника, угодившего в беду.
Уже спустя полминуты, привлечённый призывными криками Вани, он возник на пороге санузла. Правый кулак Фильки украшал окровавленный кастет, а в остальном он выглядел как обычно – свирепый обезьяночеловек, вышедший на ночную охоту.
Можно представить, какое потрясение испытали двое жалких людишек, встретивших в собственной прихожей это чудовище!
– Ты зачем в дом попёр? – мрачно осведомился Удушьев. – Почему на мой свист не откликался?
– А разве ты свистел? – искренне удивился Ваня, память которого, затуманенная возлияниями и треволнениями, иногда давала сбой.
– Ещё как! И щеглом, и скворцом, и ментом…
Ничего больше Удушьев сказать не успел. Хлопнувший сзади негромкий, но отчётливый выстрел мгновенно стёр с его физиономии все признаки жизни – глаза, сверкнув белками, закатились, челюсть отвисла, из ушей и носа хлынула кровь. Рухнувшее внутрь санузла массивное тело почти целиком заполнило его ничтожное пространство.
В последний момент Ваня успел заметить лицо, мелькнувшее в дверном проёме, – старческое лицо, украшенное бородавками, скукоженное временем и перекошенное гримасой брезгливости.
Мгновением позже Ваня услышал его скрипучий голос:
– Недоумки! Всё самому приходится делать… Что с ним?
