Инге Отт
Тайна рыцарей тамплиеров
Сокровища мудрости
Разбойничий лес
Зима в 1118 году была холодная ясная. Девять молодых графов со своими оруженосцами молча ехали сквозь ночь. Еще в полдень отправились они в путь из Труа, столицы Шампани, затем миновали Люзиньи, где стражник, стоявший на карауле в башне, затрубив в рог, подал сигнал закрыть ворота.
Серое небо постепенно чернело, снег был мертвенно бледный, и дорога расплывалась перед уставшими от напряжения глазами всадников. Вскоре ничего уже не было видно, и они остановились. Старший оруженосец неуклюже спрыгнул с коня, подышал себе на руки и начал зажигать просмоленную палку. Господа оставались на лошадях, нетерпеливо бивших копытами.
Наконец смола зашипела и стала потрескивать, взметнулись искры. Оруженосец вскарабкался на коня; держа в руке высоко над головой факел, он поскакал вперед. Красноватый свет факела освещал совсем небольшое пространство, выхватывая из темноты лица двух графов, ехавших впереди. То тут, то там в снегу сверкали кристаллы льда.
— Через час мы прибудем, — сказал один из графов, почти не разжимая губ. — Там за лесом уже начинается болото.
— При последней встрече с графом Шампанским на болотном острове вы тоже делали привал в Вандевре, господин де Пайен? — тихо спросил другой. — Меня не было с вами в тот раз.
Господин де Пайен кивнул головой:
— Только было тепло — не то, что сегодня, — и он показал на пар, шедший из конских ноздрей. Затем они опять замолчали.
Оруженосцы скакали позади всех, низко пригнувшись к шеям своих коней, чтобы не потерять след ехавших впереди. Свет факелов до них не доходил. Маленький Эсташ и толстый Эдюс, которым не было еще и двенадцати, ехали самыми последними. Здесь, между Труа и Вандевром, отсутствовала необходимость в арьергарде: это была дружественная земля графа Шампанского. Кони чуть приплясывали, почуяв болото. Они услышали, как оно хлюпает, и навострили уши.
— Стойте! — приказал господин де Пайен, а когда отряд остановился, добавил: — Оруженосец, передай факел господину де Монбару!
Оруженосец передал факел рыцарю, находившемуся рядом с господином де Пайеном.
— Там, справа от нас, — господин де Пайен указал в темноту рукой, державшей повод, — находится город Вандевр. Нам уже приходилось ночью располагаться здесь лагерем. Разведите костер, напоите коней, — сказал он оруженосцам, — на краю болота есть вода, и лед там тонкий. Сейчас я с другими господами вас оставлю. Рано утром мы сюда вернемся.
Рыцари сошли с коней и передали поводья своим оруженосцам. Затем они собрались вокруг господина де Монбара, высоко державшего факел, и под предводительством господина де Пайена вступили в кустарник, окаймлявший болото.
Оруженосцы прислушивались к затихавшему вдали шороху и видели, как исчезает во тьме свет факела. Но никто не промолвил ни слова. Они молча вели коней под уздцы и делали все так, как приказал господин де Пайен.
Костер разгорался с большим трудом, так как сучья, подобранные по дороге, заиндевели. Наконец зашипели подрагивающие языки пламени. Младшие оруженосцы сняли с коней поклажу и седла и положили их на некотором отдалении от костра. Постепенно костер запылал. Оруженосцы стреножили лошадей и повесили вокруг них торбы, расстелили у костра шкуры, опустились на них и, голодные, съели то, что нашлось у них в походных мешках. Эсташ и Эдюс устроились рядом. Присев на корточки, Эсташ толкнул друга в бок.
— Ночью на болоте? — пробормотал он. — Надеюсь, что они не увязнут!
— Они найдут дорогу даже во сне, — тихо ответил Эдюс.
— Что они там делают?
Эдюс пожал плечами:
— Неизвестно. Никто из младших оруженосцев об этом не говорит, ты, наверное, заметил. С уверенностью я могу сказать только одно: рано утром они вернутся со сверкающими глазами. Так было и в последний раз.
Мальчики плотно завернулись в плащи и приготовились, как следует поспать на расстеленных шкурах.
— Возможно, — сказал Эдюс Эсташу на ухо, — возможно, на этом болоте есть место, где твердая почва, и там они делают то, о чем не положено знать другим людям, — он перевернулся с боку на бок и заснул. Эсташ лежал, не засыпая.
Костер, некоторое время горевший ярким пламенем, теперь лишь чуть потрескивал. Вскоре от него остались только красные угли. «Ночью на болоте!»… По равномерно поднимавшимся и опускавшимся плащам Эсташ понял, что все остальные спали. Старший оруженосец храпел, прижавшись к седлу господина де Пайена. Слева за кустами были слышны шаги часового. Кричал сыч. «Ночью на болоте!»… Эсташ вдыхал запахи тлеющего костра, кожи, из которой были изготовлены седла, и гнилой болотной воды. Это был его первый ночной привал с тех пор, как он стал пажом у дружелюбно к нему настроенного господина де Монбара.
Недалеко от городка, где родился Эсташ и в котором жили его родители, также было болото. Но все избегали его, потому что там водились призраки и блуждающие огни, завлекавшие ночных странников в трясину. Разве не было их и в этом болоте? Но почему же тогда господа пошли туда? Разве они не боялись духов? И что у них была за тайна?
Эсташ размышлял еще некоторое время. Затем у него сами собой закрылись глаза. Ему снились докрасна раскаленные угли лагерного костра. Но этот костер был не на лугу рядом с ним, а в беззвездном небе, на которое он смотрел перед тем, как заснуть. Там он увидел великана с широко распростертыми крыльями и прекрасным, величественным, лицом, подобного которому еще не приходилось встречать Эсташу. На голове у великана сверкала золотом корона с ослепительным карбункулом в центре. Но внезапно этот величественный образ был низвергнут с небес и с ужасным, криком рухнул на землю.
Эсташ проснулся. Там, где ему привиделся светящийся образ, упавший на землю, догорали последние головешки лагерного костра. Товарищи спали; часового сменили. Все было так, как и должно было быть. Глядя на едва тлеющий костер, Эсташ снова уснул, и прежние видения вновь наполнили его сон. Он увидел маленького рыжего человека, одетого по-монашески. Своим посохом этот человек ворошил догорающие угли. Что он ищет у нашего лагерного костра? Почему его пропустили часовые? Возмущенный Эсташ хотел его прогнать. Тогда рыжий, улыбнувшись, подмигнул ему. Он сгреб в сторону обуглившиеся ветки, и Эсташ отпрянул, ослепленный — под углями лежал искрящийся карбункул, который был в короне у небесного великана, только расколотый на три части.
Самый маленький осколок можно было вставить в кольцо. Второй был размером с кулак, а третий — больше, чем первые два, вместе взятые. Эсташ вопросительно посмотрел на рыжего, но того уже не было. Мальчик открыл глаза. Лагерный костер стал серым пепелищем. Небо медленно бледнело. Оруженосцы
